Там, где нас нет (Там, где нас нет - 1)
Шрифт:
Тут огонь добрался до какого-то уж такого чувствительного Индрикова места, что зверь прибавил ходу, подковки и подошвы под Жихарем сгорели, черед был за ступнями богатыря, но внезапно все кончилось, и Жихарь со всего маху врезался в пылающую тушу. От удара он отлетел назад, хлопая опаленными ресницами.
– Приехали, - только и молвил герой, выпуская из рук разом обмякший хвост.
– До сих пор я только лошадей загонял...
Печально догорели последние завитки шерсти, и Жихарь оказался в полной темноте. Да не такой уж полной: между холкой чудовища и потолком была скудная полоска света. Жихарь по хвосту, как по веревке, поднялся
"Рыло высунул наружу, каменеет, скотина!" - сообразил герой. На раздумья времени не было. Он спрыгнул на пол и что было сил уперся левым плечом в копченый зад Индрика. Упираясь, он поминал Белбога, Мироеда, Проппа и хитроумного Дыр-Танана. С ними и толкать было сподручнее. "Окаменеет весь, тогда совсем с места не сдвину!" - страшился Жихарь, а как подумал о том, что придется возвращаться по этому бесконечному ходу, то и дело натыкаясь во мраке на всяческую нежить, то нашел у себя ровно столько силы, что сумел протолкнуть тяжелевшую с каждым мигом тушу на два шага. Потом посмотрел вверх и успокоился: "Живот поджать - пролезу!"
Правда, пролез, только мешок пришлось снять и тащить за собой. И хорошо, что протискивался с трудом, а то бы с разгона вылетел и свалился прямо в реку: по вековечной привычке Индрик-зверь вылез на белый свет как раз посередине речного обрыва. Окаменевшая шерсть ломалась под пальцами. Голова Индрика была вывернута и смотрела в небо. Громадные полукруглые бивни, числом четыре, иступились, истерлись о гранит. Вот как, значит, он под землей ходит: вращает башкой, словно шея у него без костей, а бивни выгрызают дорогу в земле и камне...
На речном берегу лежали круглые серые валуны - на них-то и мог упасть богатырь. Пришлось осторожно спуститься по отвесному склону, цепляясь за малые трещины, щели, корни и стрижиные гнезда.
Оказавшись внизу, Жихарь задрал голову и посмотрел на каменного Индрика.
– Загубил я тебя, брат, - сказал он.– Если бы не я, ты бы еще тыщу лет землю буравил...
Услышав его, каменный зверь подался вперед. Жихарь отбежал подальше, к самой воде. Индрик, словно получив сзади хорошего пинка, вылетел из прохода, грохнулся вниз и снова обдал Жихаря каменными осколками. Только бивни остались целы.
А из пещеры на обрыве высунулась голова на длинной шее. Голова вроде бы человеческая, только очень большая, а шеи такой, конечно, у людей никогда не бывает. Голова клацнула зубами в воздухе и дико завопила, зажмурившись:
не терпела, видно, солнца, хоть и на закате.
– Вот и третья смерть меня миновала, - подытожил Жихарь.
Ослепшая голова продолжала раскачиваться над берегом. Богатырь подбросил камень получше и очень метко бросил. Чуть не выбил глаз, но хитрая голова схватила камень на лету зубами и схрумкала. Жихарь приглядел еще один камень, лучше прежнего, но голова не стала его дожидаться, поспешно втянулась в обрыв.
– Вот так-то лучше, - заметил Жихарь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Витязь
Этот холод окаянный, Дикий вой русалки пьяной, Всюду визг и суматоха, Оставаться стало плохо?
Велимир Хлебников
Если долго-долго смотреть на полный месяц, можно разглядеть там целых двух человек в довольно интересном положении. Один поднял другого на вилы и задумался: брякнуть оземь или еще так подержать? Жители Чайной Земли, впрочем, усматривают там только жабу и зайца, но это, скорее всего, от узости взгляда.
Кто эти двое - в точности не известно, хоть некоторые и утверждают, что родные братья, чего-то там не поделившие. Таким образом, боги постоянно напоминают людям, какие они, человеки, сволочи: двое всего останутся, и то между собой передерутся. А на другой стороне, говорят, зрелище еще похлеще, только его до поры видеть не положено...
Так раздумывал Жихарь, уставившись на упомянутое прискорбное изображение, причем двойное: вода в реке текла ровно и спокойно, там и месяц отражался, и все прочие ночные светила, даже беспокойная бродячая звезда Зугель, которая в небе ходит не просто так, а носит вокруг себя кольцо, и разглядеть его может только самый зоркий человек на свете. Многие кичливо вызывались потягаться за это высокое звание при дворах сильных мира сего:
расписывали, какие узоры на этом кольце, какие тайные знаки выдолблены, да только зря. Те, кому положено, знают, что кольцо самое простое, каменное и вовсе даже не целое, а из отдельных кусочков. Дерзнувших же похвастать необыкновенной зоркостью и простого-то зрения лишают.
При полном месяце человеку ночевать под голым небом негоже. Всякая нечисть и нежить, которая и белым днем не очень прячется, в такую ночь распоясывается окончательно, не ставит ни во что ни охранительный чеснок, ни окаянную травку полынь. Она, пожалуй, и через железную цепь осмелится перешагнуть. Вон как мавки-то в реке плещутся, скоро полезут на берег чесать зеленые свои кудри и просить Жихаря позычить им для этого дела свой гребешок. Гребешок у него за тем же голенищем, что и ложка, но он пока еще не золотой, а все равно жалко. Если дать его наглым и мокрым девкам, они расчешутся и вернутся в реку с миром, а гребень придется выбросить, иначе потом облысеешь. Если же не дать, пожадничать, тут такое начнется...
Мавки вообще-то красивые, такие красивые, какими при жизни сроду не были.
Иные страхолюдины как раз для этого и топятся. Только красота эта обманная.
Бывает, снаружи дом весь покрыт резьбой, а внутри грязь, пыль, плесень. Так и мавка. Повернется к тебе спиной, и увидишь позеленевшие без воздуха легкие, небьющееся сердце, сопревшие кишки - такая гадость! Находчивый парень от мавок, правда, может отшутиться, только на это вся и надежда.
Костра Жихарь разводить не стал: уж лучше померзнуть, чем снова попасть Жупелу в лапы. Но когда потянет с реки туман, то за ним могут поползти и все как есть лихорадки: и Трясея, и Огнея, и Ледея, и Гнетея, и Грудея, и Глухея, и Ломея, и Пухнея, и Желтея, и Корчея, и Глядея, и самая страшная - Огнеястра-Невея. Против двенадцати сестричек имеется крепкое, надежное заклинание: помянуть Белого Аспирина да Горького Трациклина, только это тому помогает, у кого и так здоровье хорошее.
Может вылезти погреться под светлым месяцем и сам царь Водяник. Царского в нем только борода, а так просто большая лягушка. Тот любит донимать людей вопросами: "Что у нас без умолку? Что у нас безответно? Что у нас без кореньев? Что у нас чаще рощ? Что у нас выше лесу? Что у нас краше свету?
Семь без четырех, да три улетело - сколько всего?" Ответы известны даже малым детям.
А самого его следует осаживать такой загадкой: "Птица без голоса в гнезде из волоса, сама села, а яйца наружу - кто такой?" Водяник устроен не как человек и нипочем не догадается, от обиды навяжет на шею камень и в очередной раз утопится, ему не привыкать.