Там, где плачет перелётная грусть
Шрифт:
Один, без жены, Саша, прямо сказать, заурядный рыболов, всё равно и раньше вырывался на реку частенько. Были друзья, была возможность.
Родился и вырос он не в Красноярске, где жил и работал сейчас, а в небольшом шахтёрском городке Бородино, что в ста пятидесяти километрах от краевого центра. К войне с французами восемьсот двенадцатого года этот населённый пункт имел такое же отношение, какое имели костры пещерных людей к пожару мировой революции. Тем не менее, Саша помнил один забавный случай, который произошёл с ним, когда он ещё учился в школе.
Как-то он возвращался домой с близлежащей железнодорожной станции и опоздал на свой автобус. Пришлось ловить попутку и ему,
– Довезите до Бородино, пожалуйста? – поздоровавшись, вежливо попросил Саша мужчину и женщину средних лет. Ему разрешили, и он осторожно устроился на заднем сиденье машины, напоминающем роскошный диван.
В салоне приятно пахло заводской краской и искусственной кожей недавно сошедшего с конвейера автомобиля. Подобное чудо в те времена встречалось нечасто, и Саша, почти открыв рот от изумления, внимательно рассматривал эту диковину изнутри, словно очутился в летающей тарелке. Судя по разговору взрослых, они были нездешние и направлялись куда-то далеко на восток.
– А что, паренёк, за Бородино это у вас там такое? Про которое у Пушкина, мать его, что ли: «…недаром помнит вся Россия про день Бородина?» – водитель, весело хохотнув, наконец решил поговорить со своим случайным пассажиром, одновременно демонстрируя выдающиеся литературные познания.
– Не совсем так, – стеснительно кашлянув, осторожно сказал Саша. – Это у Лермонтова же…
– Ну у Лермонтова, так у Лермонтова, какая разница, мать их? Короче, где Суворов французам-то навалял? – ни капли не смутившись, снова рассмеялся весёлый мужчина.
– Там вроде бы Кутузов же был? – Саша, заскучав, заёрзал на месте, считая нетактичным поправлять взрослых. Становилось похоже, что водитель не шутит, и как по-другому реагировать на вопросы, ответы на которые были для Саши невероятно очевидными, он для себя не представлял. Он придерживался мнения, что согласиться на неправду было бы с его стороны вдвойне нечестно по отношению к этим добрым людям.
Разумеется, его изумила тупость того непосредственного дяденьки, который, похоже, твёрдо верил, что упомянутая историческая баталия свершилась в этих сибирских краях. Однако, по мнению Саши, напрасные старания иноземных захватчиков ни в коем случае не возымели бы в ту далёкую пору желанный для них успех. Саша вполне отчётливо представил себе, как наполеоновское войско на конях и повозках, в обход неинтересной Москвы, без остановок и во весь опор, бряцая саблями и теряя в грязи пушки и бесполезные кирасы, мчалось бы, высунув языки, к непонятному месту намеченной битвы дни напролёт. Скорее всего, короткими летними ночами на привалах в предрассветном сумраке и мутной дымке бесчисленных костров горбоносые французские гренадеры вздрагивали бы от медвежьего рёва и воя волков, а по утрам даже пёстрая и безобидная кукушка не сулила бы их судьбе ничего хорошего. И то, по его мнению, за все полгода, что длилась эта война, они бы всё равно не успели доскакать сюда. Сам Саша к тому времени оканчивал школу, шёл на «медаль». И вовсе не потому, что как прописную истину знал, кому навалял в той войне, немцам или французам.
Сразу после школы он уехал в большой город поступать. Получил специальность врача, да там, в городе, и остался. Было место в своей районной больнице, настойчиво звали к себе, но Саша не согласился. В Бородино всё так же жила мама. Отец заболел и умер молодым тринадцать лет назад.
Ещё на малой родине остались закадычные школьные друзья Серёжка Даций и Борька Закиров. Вот они-то и были настоящими ассами рыбалки! Прошли вдвоём огонь и воду. Исходили местные сибирские речки вдоль и поперёк. Знали там всё. Много раз звали Сашу с собой, а у того постоянно не получалось. Город не отпускал.
Как-то раз удалось. И после – пошло-поехало! Он моментально прикипел к этому делу. Зацепило накрепко. При малейшей возможности потом всегда бросал работу и терялся на пару дней. Наслаждался на реке отдыхом. Природой. Молчанием телефона. Да всем… Там было по-другому!
Когда наступала зима, Саша уже ждал этих поездок. Тосковал. Надеялся и мечтал. Торопил дни. Рыбалки с друзьями превратились в нерушимую традицию. Разговоры на привале у ночного, потрескивающего костра, бросающего снопы искр в небо, сделались неотъемлемой частью его жизни. О чём поговорить, всегда находилось. Ведь дружили-то они с самого детства, не первый десяток лет. Вместе катались на санках и лазали по крышам, занимались спортом и играли в школьном ансамбле, да мало ли, чего осталось общего, в юности той… Поэтому Саша был тихо счастлив и благодарен судьбе и друзьям за те перемены, которые случились в его жизни. Ему казалось, так теперь должно оставаться всегда.
Шли годы. Неумолимое время беспощадно меняло всё. Крутило и, как река, швыряло в свои водовороты.
Сергей, работавший в милиции, ушёл на пенсию. Начал месяцами пропадать на вахте. Саша с Борисом на рыбалке стали чаще бывать вдвоём.
Как-то Борька предложил взять кредит напополам и обзавестись лодкой с мотором. До этого они рыбачили на обычных вёсельных «резинках». Идея была отличной, и Саша сразу же поддержал её. Так и сделали. Не ошиблись. Это был прорыв! Стало удобнее, и появилась масса долгожданных преимуществ. Каждая рыбалка теперь отличалась манёвренностью и независимостью ни от кого, как следствие, доставляла ещё больше удовольствия.
В одну из таких поездок Саша и уговорил Бориса взять с собой Настю, да ещё пару друзей из города, чтобы те тоже полюбовались первозданной красотой таёжного края и горных сибирских речек.
Были тихие, погожие сумерки. Потрескивал костёр, над которым на толстой ветке приладили котелок с похлёбкой. Синеватый прозрачный дымок в неподвижном воздухе зыбким столбом медленно поднимался вверх. Усталый день мягко догорал багровым янтарём на горизонте. Они полулежали рядом с огнём. Над рекой мутными пластами стелился волнистый туман.
– Не знаю, Шура, можно, конечно, так сделать, – Борис с сомнением усмехнулся. – Но это уже будет не рыбалка, а пикник какой-то.
– Ну и ничего! Ну и пусть! Ты пойми, для меня главное, чтобы Настя отдохнула. Знаешь, как она пашет? – Саша от возбуждения даже приподнялся на одной руке. – Ты только представь, она никогда в жизни тайги не видела! Вот впечатлений будет! Я рассчитываю на то, что для неё смена обстановки и будет отдыхом. Она ещё подругу с мужем позовёт, отличные ребята. Ты бы Свету свою тоже взял, а? Здорово время проведём, порыбачить успеем, пообщаемся. С одной ночёвкой всего. Больше и не получится. А? Как смотришь?
Борис задумчиво потягивал сигарету.
– Светка не поедет ни за что, – наконец уверенно сказал он. – Поначалу часто её раньше с собой тянул. Разок съездила, и всё. Не любит она такой отдых, говорит… Ладно уж, что с тобой поделать? Вези своих городских. Но потом, Шура, едем вдвоём, так и знай. Саша, ну с рыбкой же хочется вернуться!
Саша понимал, что Боря имеет в виду. Своими словами он намекал на то, что рыбаков в большой компании не будет. А улов по нерушимому закону реки нужно было делить на всех поровну. Так делали всегда.