Там, где плачет перелётная грусть
Шрифт:
А вот один щенок остался лежать и не тронулся с места. Забившись в углу, поджав под себя ножки, он почти не шевелился и только лишь понуро тыкался мордочкой в сбившуюся подстилку. Едва слышное поскуливание напоминало тихий плачь измученного младенца.
Продолжая осторожно обороняться от неугомонных шалунов, которые уже норовили вскарабкаться к нему на колени и дальше вверх, Саша сосредоточил всё своё внимание на этом щенке, который почему-то не мог двигаться. Врачебное чутьё подсказывало, что здесь что-то не так. Саша нахмурился и перестал улыбаться. Привстав, он сделал шаг к коробке и склонился к замершему собачонку.
– Эй, а что у тебя случилось, малыш? Почему мы не бегаем, как все? – Саша провёл пальцами по рыжей маленькой голове щенка и осторожно прикоснулся к чёрному шершавому носику, который оказался горячим и сухим на ощупь. Кутёнок, вздрагивая мордашкой, замер и замолчал, устремив снизу-вверх наполненный безнадёжным страданием взгляд карих глазок. Саша вздохнул, озабоченно качая головой, и поднялся на ноги. Щенок медленно отвернулся от него…
– Да нет, дружок, ты меня неправильно понял, – Саша быстро склонился и аккуратно запустил под него ладони, а через секунду уже прижал пёсика к груди. Тот безропотно подчинился, но тоненько попискивал, давая тем самым знать, что любые прикосновения для него болезненны.
Саша уловил это и старался быть максимально осторожным.
– Так, детвора, – задержавшись, произнёс он строгим голосом, в то время как оставшиеся щенки продолжали беззаботно резвиться вокруг. – Вот этого приятеля я от вас ненадолго забираю. Вылечу и верну на место в целости и сохранности, можете не сомневаться. А ты, болезный, ничего не бойся. Сейчас к доктору тебя повезу, – сказал Саша, обращаясь уже к замершему на руках крошечному созданию.
Планы на отдых и душ улетучились сами собой. Нужно было что-то срочно делать. Собачка определённо была не здорова, не могла стоять и почти постоянно скулила от боли.
«Похоже, тут правда серьёзно всё», – думал Саша, подходя к своей машине. Первоначальные подозрения его стали быстро перерастать в уверенность.
Сейчас он вёз щенка к ветеринару. Часто посматривал на соседнее сиденье, где на постеленной старой куртке съёжился маленький пассажир. Саша заметил, что когда машину потряхивало на неровностях дороги, это тоже причиняло малышу неимоверные страдания, и он тут же принимался жалобно плакать…
В клинике была очередь. Пока ждали приглашения, пёсик пригрелся и тихонько дремал на Сашиной груди. Намучился и натерпелся. Видимо, сил не осталось уже никаких и ни на что.
Наконец доктор указала им на смотровой стол, продолжая что-то сосредоточенно записывать в своём журнале.
Саша бережно опустил на белый пластик щенка. В комнате густо пахло собачьей шерстью. Из каких-то помещений раздавался приглушённый лай.
– Ну-с, и кто это тут к нам пожаловал? – врач отложила ручку, захлопнула писанину и подошла к ним.
Саша рассказал, что знал.
– Так-так, а ты вообще кто? – девушка рассматривала собачонка со всех сторон, заглядывала в маленькую пасть и завалила на спину. – Мальчишка, значит! Месяца два от силы. Как тебя зовут, собака? – она пытливо посмотрела на Сашу, продолжая ощупывать щенка.
Саша усмехнулся, но посчитал, что сейчас не самое подходящее время для развития шуток.
– Видимо, никак пока. Он же бездомный. У меня идея: давайте назовём его Пират!
– Что ж, неплохо! – согласилась доктор. – А, ну, Пират, айда на рентген!
…Снимки выявили переломы обеих задних лапок… Без колебаний Саша тут же договорился об операции. Внеся задаток, он оставил щенка в клинике. Нужно было срочно сопоставлять поломанные косточки и фиксировать их спицами, чтобы дать им возможность правильно срастись.
Ближе к вечеру Саше позвонили. Сообщили, что операция прошла успешно.
– Приезжайте, забирайте своего «космонавта», – бодрым голосом сказала администратор и положила трубку.
Пират и вправду был похож на пришельца с неведомой планеты: на шее его теперь красовался большой пластиковый молочного цвета воротник в виде раструба, напоминая элемент скафандра покорителей космических пространств.
Молодая и худенькая доктор-хирург с многочисленными пирсингами в ушах и блестящей бусинкой в ноздре, передавая Саше собаку, напутствовала:
– Первое время необходимо обезболивание. Десять дней антибиотики внутримышечно. Следить за швами. Кормить как обычно.
Всё это Саша понимал. Он не понимал, как и где это делать уличному псу?
Посоветовавшись по телефону с Настей, нашли такой выход: решили держать собаку у себя в квартире, дождаться, пока щенок поправится, а за это время подыскивать будущего хозяина.
С лёгким сердцем человека, оказавшего помощь тому, кто в ней так нуждался, Саша толкался в потоке машин возвращающихся в город дачников, медленно продвигаясь в сторону своего дома. Пират, поблёскивая воротником, умиротворённо дремал рядом…
На новом месте собачонок освоился быстро и без стеснения. Оглядываясь на Сашу, – идёт ли следом? – он сразу по-хозяйски обошёл всю квартиру, бережно подволакивая больные лапки, цепляясь своим раструбом за мебель и стены. Молли осталась равнодушной и просто держалась его стороной. Кошка, гневно зашипев, сразу наградила ненавистным презрением.
Вечером с работы пришла Настя. Устроившись на диване, они с Сашей обсуждали насыщенный событиями день. Разглядывали лежащего у ног щенка.
– Саш, почему Пират? – жена с улыбкой почёсывала прыщавое, розово-пегое брюшко собачки.
– Даже не знаю. Первое, что пришло в голову, наверное, – Саша наклонился и поправил шнуровку на пластмассовом воротнике щенка. – Хотя, ты только посмотри на него. Чудо гороховое, да и только! Графом не назовёшь определённо!
Пират действительно имел весьма и весьма неприглядный вид. Мордашка короткая, чёрная и заострённая. Глазки-бусинки, карие, друг от друга далеко. Бесформенные ушки, как две маленькие и мягкие тряпочки угольного цвета. Несуразное тельце держалось на долговязых и тонких ножках. Хвост, по сути своей, напоминал то, чем оканчивается плод свеклы. Шёрстка повсюду топорщилась клочками. Была грязновато-рыжего цвета, переходя в глубокий серо-землистый подшёрсток. Дополнял этот выдающийся образ раструб на шее, как огромный средневековый дворянский отложной воротник, да выбритые наголо перед операцией задние лапки.