Там, где ты
Шрифт:
Внутренняя борьба ясно читалась на лице князя. Несколько минут он молчал.
— Мы должны будем держаться вдалеке дабы они не заподозрили обман, — сказал Владислав наконец, — Как ты подашь знак, хоть о том, что попала внутрь?
— Об этом я позабочусь, — в зале появилась Веда, — Вернее попытаюсь.
— И я должен рассчитывать на фокусы, — начал было Владислав.
— Только если они точно сработают, — улыбнулась Веда
Мы с ней приступили к подготовке. Веда наполнила глиняный таз какими-то травами, зажгла лучины вокруг него, затем сделала мне знак опуститься на пол рядом с ней.
— Ты делала раньше нечто
— Ты не веришь в колдовство, да? – вопросом на вопрос ответила женщина.
— Не то чтобы, — я почувствовала, что вспыхнула до корней волос. Разумеется, мои убеждения на предмет сверхъестественного изрядно пошатнулись за три прошедших месяца. Но поверить, что с помощью трав и лучин можно создать магическую рацию все еще было трудно.
— Сейчас сама увидишь, — к счастью, мое недоверие не обидело ее, — Дай руку.
Я послушно протянула ей левую ладонь. Веда взяла в руки кинжал – тот самый, что дал мне Стас и несильно резанула мой указательный палец. Выдавив несколько капель крови на травы, прикрыла глаза и, не выпуская моей руки, произнесла речитативом заклинание. Слов было, увы, не разобрать.
— Настал час проверить, — закончив, произнесла Веда, — Скажи мне что-то в мыслях.
«Кукушка кукушонку купила капюшон», — нелепая детская скороговорка стала первым, что пришло на ум.
— Что такое капюшон? – наслаждаясь моим удивлением, спросила женщина.
Глава 7.
Вот он Киев. До чего странно было так называть небольшое, едва ли размером с современный район укрепленное частоколом пространство. Мелькнула мысль, как же берсерки смогли захватить город, стоящий настолько высоко лишь слегка повредив ограждение? Впрочем, какая теперь разница….
Веда предупредила – связь хрупка, требует много сил и использовать ее следует лишь по необходимости. Владислав сказал на прощанье – в твоей хрупкой груди бьется рыцарское сердце. Вера рыдала, Добрава обещала заботиться о раненных, как это делала я вплоть до моего возвращения. С Крепимиром проститься не довелось – он все еще был в бреду из-за не спадавшего жара.
Я засунула кинжал в широкий кожаный пояс – так же, как делал это Стас. В небольшом кожаном же мешочке, пришитом изнутри к вороту, было «сонное зелье», которым я должна бы усыпить стражу. Если получиться…. Если вообще что-нибудь получится. Как же много этих «если». Тогда в зале Владислав спросил, понимаю ли, на что иду. О, я прекрасно понимала, вот только страха не испытывала. Я сейчас вообще не чувствовала ничего кроме решимости. Не попытаться, сделать!
По плану я должна оказаться неподалеку от городища ближе к вечеру и попасть в руки таскавшихся там для разведки берсерков – легко и просто, не считая того, насколько больно скакать галопом будучи перекинутой через луку седла. Актрисам, изображавшим это на съемках, должны платить минимум двойной гонорар. Вот только почему мне до сих пор не страшно? Чего я не испугалась четверых грязных едва отличимых друг от друга груд меха и черной шерсти, выступивших из вечернего сумрака. Даже осознав, что они по всей вероятности не знают, кто я и от того я могу погибнуть даже не добравшись до Киева.
— Захар разозлиться, узнав, что вы убили меня, — выплюнула я прямо в лицо одному из воинов, стараясь не задохнуться от исходящего от него зловония, — Ведь тем, что
Он комично замер с занесенным для удара кулаком и зыркнул на наблюдавших «шоу» товарищей.
— Я слыхал подобное, — отозвался один из них.
Именно после этих слов началось мое недолгое, но крайне болезненное путешествие.
— Скажи Захару, я привез девку, — едва ворота закрылись за нами, гордо бросил кому-то мой омерзительный спутник. Вероятно, он решил притвориться одним из тех, кого отправили напасть на наше городище. Что ж, так даже лучше – эти уроды не скоро осознают, что их план провалился. Но мне вспомнился другой день, другое городище и другой спутник. Сердце сжалось от боли и оцепенение начало спадать, уступая осознаю, в чьей именно власти я оказалась. Но я не успела поддаться чувствам — грубые руку резко стащили меня с лошади. Я рухнула на землю и больно ударилась – второй раз всего-то за полчаса. Меня подняли на ноги и грубо потащили в направлении огромного по сравнению с домом Крепимира терема, окруженного забором
— Я в городище, — мысленно произнесла я, ощутив тепло где-то в районе солнечного сплетения, верный знак, что связь работает. Надо будет потом узнать, как Веда это сделала.
Идти пришлось недолго – несколько минут, за которые я успела заметить спящих вповалку прямо на улице берсерков, чудовищное количество кровавых пятен на земле, а также насчитать тридцать охранников.
Из терема появилась знакомая фигура. Одетый теперь в черное, грязный и заросший, Захар едва ли походил на того мужчину, которого я повстречала в первый день своего пребывания здесь.
От него исходила осязаемая злоба, но меня терзали не возможные последствия нахождения во власти предателя, а лишь мысли, как привести свой план в исполнение.
— Элина, — от сильного толчка сзади я едва не свалилась в его руки, — Добро пожаловать, — насмешливо проговорила он.
Я не шелохнулась, когда грубые руки нарочито медленно прошлись по моему телу. Плевать, если придется…. Плевать, главное, чтоб они не нашли кинжал.
— Раньше ты была не столь покорна, — склонившись к моим губам, произнес он, — Но это после. А нынче час тебе поздороваться кое с кем, — он грубо схватил меня за предплечье, — Не тревожить нас.
Теперь мы проследовали дальше, вглубь городища. Оно, к слову, отличалось от Крепимирового лишь размером и последствиями вторжения. Такие же деревянные хижины различной величины, капище на площади, очевидно, точно по центру города. Наконец, я поняла, куда он меня ведет – у входа в один из домов стояло трое вооруженных стражников. Повторив приказ не тревожить нас, он втащил меня внутрь.
Решившись на столь отчаянный шаг, я думала, будто готова увидеть что угодно. Прекрасно понимала ведь, что означают слова «плен» и «рабство», особенно в этом времени.
У него разбито лицо. Настолько, что я скорее почувствовала, чем сумела узнать. Руки связаны за спиной, от чего окровавленный и кое-как перевязанный правый бок сразу же бросается в глаза.
— Гляди, брат мой, кто здесь, — бросил Захар, подтолкнув меня ближе к небольшому окну – единственному источнику тусклого света в хижине.
Стас дернулся, приоткрыл глаза. Едва заметно из-за кровоподтеков на лице.
— Нет, — прохрипел Стас, — Невозможно….
Он попытался встать. Но сумел лишь слегка двинуться.