Там, где ты
Шрифт:
— Тебе нужна целая рубашка, девица, — проговорила она и вышла. Пару минут спустя, женщина вернулась, держа в руках длинное льняное платье с вышивкой у ворота, пару кусков ткани, пояс и плетеные лапти, похожие нате, что продаются сейчас в сувенирных киосках на Андреевском спуске. Продаются? Будут продаваться? Отдавая вещи, она окинула меня внимательным взглядом, остановившемся на, к счастью, изрядно пострадавших конверсах – почти единственном, что не было скрыто длинным плащом Стаслава. Вот блин!
— Что это за лапти на тебе?
— Их папенька привез из-за моря, — стараясь убрать дрожь из голоса, сделала попытку выкрутиться я.
— Ни в жизнь таких не видала, — всплеснула руками женщина.
— Я тоже, — прошептала я, — И это все, что осталось у меня в память о папеньке, — всхлипнуть труда не составило.
—
— Да, — прошептала я, — Никого из моего рода нынче нет в живых.
— Не плачь, девица. Слезами горю не помочь. На вот, оденься-ка. А после, к столу пожалуй.
Сказав это, женщина вышла. Дрожащими руками я принялась торопливо избавляться от лохмотьев, в которые превратилась моя одежда. Те уроды сами того не желая оказали мне услугу почти уничтожив ее. Будь это иначе Стаславу стало б интересно, откуда на мне невиданные в этом времени вещи, вроде джинсов. Непостижимо, но я умудрилась не разбить и не потерять телефон. Зарядка почти полная. Еще бы – связи-то нет, значит ловить ее незачем. Я отключила его, чтоб сберечь заряд. Зачем? Быть может, светящийся экран стал для меня чем-то вроде частицы дома, надежды вернуться. Освободившись от одежды, я надела платье. Широкое и свободное, доходящее почти до ступней. Невольно я залюбовалась искусной вышивкой – в моем времени бывали великолепные узоры, но они и в подметки не годились этому. Красные нити переплетались, образовывая причудливый узор. Затем я обернула пояс вокруг талии и потянулась к лаптям, решив все же снять конверсы – незачем привлекать внимание. Куски ткани должны были служить, вероятно, чем-то вроде портянок. Очень неумело я обернула их вокруг ступней и надела лапти, оказавшиеся даже чуть больше, чем нужно. От подранной одежды следует быстрее избавиться, а телефон и мелочи я засунула в конверсы, затолкав те под кровать поближе к стене. Взгляд упал на плащ, лежащий на кровати. Осторожно взяв в руки, я аккуратно сложила его, приказав себе не забыть, при случае, отдать хозяину. Что ж, пришло время «пожаловать к столу», что я и сделала. Время ужина, очевидно, давно прошло, потому на кухне кроме нас не было ни души.
— Как звать-то, то тебя, девица? – поставив передо мной глиняное блюдо с дымящейся кашей, тип которой я не смогла определить, спросила женщина.
— Элина, — и встретив ее удивленный взгляд, призвав на помощь все, что могла припомнить из истории Руси, рискнула добавить — Элина из рода Островских. Я прибыла из Южных земель.
— Не бывала я на тиверских землях, сродни многим из нас, — проговорила женщина, — Дивные имена дают тамошние.
Я едва сумела подавить смех. Кое-что неизменно, вероятно, во все времена. И этим чем-то оказалось удивление от моего крайне редкого имени. Не смотря на то, что я родилась в обычной украинской семье, имя мне дали греческое – дань маминой любви к этой стране и ее мифологии. Мама…. Каково сейчас ей, Алене, Олегу, Кате и Косте? С чем они свяжут мое исчезновение, какую боль испытают, если я не смогу вернуться? Проглотив подкативший к горлу ком, я зачерпнула большой ложкой немного каши. Овсянка! Вот только зерна очень крупные, от того я не сразу ее узнала. Не смотря на то, что я не очень ее люблю, сейчас каша показалась мне вкуснейшей. Опустошив тарелку, я глотнула воды, налитой в почти такую же миску, как каша.
— Благодарю вас, — проговорила я, — Скажите, пожалуйста, как звать вас.
— Будь здорова, дитя, — сказала женщина, — А звать меня Вера из рода Неждана, но все зовут кормилицей, и ты зови. А теперь, ложись почивать – час поздний, скоро уж зоря и, хоть нынче Купальская ночь, день начнется рано. В тот час тебя призовет Глава.
Благодаря в душе, что вопросов больше не последовало, я вернулась в комнату. Кроме меня там никого не появилось, возможно, это помещение было гостевой. Потушив лучину – единственный источник света в комнате и, осторожно опустившись на соломенный тюфяк, я укрылась плащом и закрыла глаза. Ощущение тяжелой ткани на плечах и причудливое смешение ароматов давало от чего-то ощущение покоя, который вместе с ужасной усталостью, заставил отложить раздумья. Едва моя голова опустилась на подложенный вместо подушки локоть, я провалилась в сон.
— Вставай девица, весь день так проспишь, — голос, вырвавший
— В твоих краях все спят допоздна? – голос кормилицы прервал раздумья. За открытыми ставнями едва-едва занимался рассвет, и оглушительно кукарекали петухи.
— Не совсем, — сиплым со сна голосом пробормотала я.
— Ох, а о ночной сорочке-то я запамятовала, — всплеснула руками Вера, увидев мое измятое платье, когда я поднялась. Она вышла, затем вернулась уже с другим подобным одеянием. Склад у них где-то что ли?
— Живо надевай, девица, да косу заплети – Глава ждет тебя, — неодобрительно хмыкнув над осиным гнездом, которое, вероятно представлял растрепавшийся пучок на моей голове, проговорила Вера, — Твои власа так коротки! Остричь пришлось чтоб в пути на молодца походить, да?
Я только кивнула. Мои волосы спускались ниже лопаток и однозначно не были короткими. Ну, в моем времени.
— Ну, ничего, отрастут еще. Омывай их на каждую растущую Луну, — посоветовала она.
— Могу ли я ополоснуться, кормилица? — однозначно не собираясь следовать совету женщины, решилась спросить я.
— Конечно, дитя. Кувшин за хижиной, но поторапливайся.
Поблагодарив, я прихватила свежую рубашку и выскользнула из избы, намереваясь искупаться. Во дворе вовсю кипела жизнь – мужчины и женщины разных возрастов уже спешили по делам. В руках некоторых были орудия, напоминающие современные сапки и грабли, и направлялись они за ворота, очевидно, обрабатывать землю. А, может, собирать урожай? Что и когда созревает, я едва знала. Костя часто шутил – современные девушки, мол, думают, будто молоко появляется из краника в магазине.
В утреннем свете удалось разглядеть, что изба, в которой я провела ночь была двухэтажной и почти вдвое больше других. Территория самого селения невелика – едва ли размером с пару современных улиц. Я насчитала двенадцать строений – построены одинаково, из деревянных срубов, невысокие, почти одинакового размера. Как же трудно, наверное, построить дом голыми руками. Еще я заметила курятник – источник оглушительных звуков и несколько привязанных к, очевидно, вкопанному именно для этого срубу, лошадей. На меня никто не обратил внимания и, выйдя за ворота, я без труда за несколько минут добралась до берега Днепра-Славутича. Широкая полноводная река не походила на запечатленную в моей памяти неглубокую, изуродованную 21 веком речушку с многочисленными мостами, соединявшими два берега. Интересно, что там, на левом берегу?
Деревья заканчивались почти у кромки прозрачной воды. Также я разглядела пару пепелищ, очевидно оставшихся со вчерашнего праздника. Мелькнула мысль, от чего Купалу празднуют так рано, но я прогнала ее. Это ведь прошлое, причем точно весьма далекое и немудрено, что даты праздников могли с тех пор измениться. Я повесила свежую рубашку на ветку и, не раздеваясь, а скинув только лапти, вошла в чистое колыхание речки. Вода была прохладной – как раз настолько, чтоб приятно освежать, но не холодить тело. Мелькнула мысль о мыле, шампуне и, особенно ополаскивателе, без которых мои волосы не расчесать, но, материализуйся они чудом в моих руках, смывать их здесь, в этих чистых водах, показалось кощунством. Даже стоя по пояс я видела свои ступни и мелких рыбешек, резвящихся в воде. Я нырнула, намочив волосы, и чуть проплыла вперед – настолько, чтоб доставать ногами дно, ведь плавала я не слишком-то уверенно. Затем потерла кончиками пальцев кожу головы, намереваясь хоть немного ее помыть. Скинув рубашку и белье, как могла прополоскала их. Со стороны берега послышался какой-то шелест. В нескольких метрах от меня, я увидела Стаслава. Солнечные лучи играли в светлых волосах, подчеркивали его золотистую кожу. Он скинул сорочку. Даже с моего места были видны четко очерченные развитые мускулы его торса, им позавидовали бы современные любители зала, особенно с тем, что это естественный результат, а не следствие приема анаболиков. Когда мужчина потянулся к брюкам, я резко и неуклюже отвернулась. Громкий плеск воды привлек его внимание, а я запоздало осознала, как глупо поступила, отправившись купаться во-первых, и раздевшись во-вторых.