Там лилии цветут…
Шрифт:
– Нет, у меня нет знакомых цыганок.
– А у вас в школе девочки пропадали? Возраст от 10 до 12 лет где-то?
У Алины затряслись руки. Она уставилась в пол, сказала срывающимся голосом,
– Пропадали… И вы их не нашли.
– Похоже, нашли, – медленно произнес он.
Алина побледнела, во рту пересохло, она с трудом сглотнула слюну.
Ее догадка о семи лилиях подтвердилась. И трех девочек она знает очень хорошо. Поддерживала их, как могла. Она вспомнила, как суп течет сквозь заячью губу Гали Грековой и побледнела еще больше.
– Что
– Абсолютно ничего, Устала просто.
– До завтра, – холодно попрощался майор Глебов.
И когда дверь за ним закрылась, Алина села на пол в коридоре, уставилась на свои зеленые обои, пытаясь успокоить колотящееся сердце.
Астра подошла и завалилась на ее ноги теплым боком. И постепенно стучать сердце стало медленней, и страх, животный ужас, побежал от собаки Астры и прижавшейся к ней Алины, теряя тапки.
Глава 7
Без умолку безумная девица
Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах».
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев.
Всегда сжигали люди на кострах.
Владимир Высоцкий. Песня о вещей Кассандре.
Со светом Саше Жезловой спать не разрешают – не маленькая. Но она не помнит, чтобы разрешали, хоть когда-нибудь. Может, все-таки разрешали? Когда она, совсем маленькая, рыдала, чтобы свет не выключали. Неет. Мама была неумолима. Спать нужно в темноте. Только воду ставила на подоконник, чтобы Саша могла ночью попить.
Саша себя помнит совсем крохотную, ее в одеяло заворачивали, как младенца, и на улицу выносили. Наверное, не могут младенцы себя помнить? А она вот, помнит.
Как ее вынесли поздним вечером на улицу в одеялке, а она смотрела вверх на звезды и очень боялась, что они упадут вниз. Поэтому закрывала глаза. А дедушка, что ее выносил, думал, что она уснула, и домой возвращался. А она и не спала.
Саша лежит в темноте настороженная и готовая к нападению. Наступает самое страшное время, нужно быть готовым, собрать все силы. Выдержать все, что сейчас будет происходить.
По стенам бегут черные тени, складываются в изломанные фигуры, страшные лица открывают рты. Лица гримасничают, кривляются. Фигуры тянут к ней черные, уродливые руки. И сердце Саши бьется все быстрее, тошным комком застревает в горле.
Не выдержав этой жути, она лихорадочно кутается в одеяло с головой. Но скоро там, в темном убежище, становится душно, потно, невыносимо!
Она сбрасывает одеяло и садится на кровати, обхватив колени руками – ну, это же просто тени, от деревьев и машин на улице. Саша не должна их бояться!
Но черные тени не соглашаются с ней. Размытые лица продолжают гримасничать, они разевают неровные рты, смеются над ее страхом, наслаждаются им. Фигуры подступают ближе, заползают на кровать, кривые пальцы вот-вот схватят за ногу, утащат куда-то, откуда не будет спасения.
Нет! Лучше закрыть глаза и не открывать их, что бы ни случилось. Саша ложится, удобней устраивает голову на подушке, повертев шеей, укрывается, оставляя руки на одеяле. Лежит с закрытыми глазами минуту, вторую. Не выдерживает и прячет руки, укрывается до шеи. Она повторяет про себя «Я не боюсь, это мне только кажется»!
А потом понимает, что эти жуткие фигуры ведь уже совсем рядом, уже на кровати. Она распахивает глаза и видит, как черные невесомые птицы с огромными рваными крыльями вспархивают с одеяла, улетают к стене, садятся на плечи уродливых теней. Те начинают плясать, двигаясь в странном ритме по кругу, лица гримасничают, угрожающе разевают рты с острыми зубами.
Она с ужасом думает, если б не посмотрела вовремя, черные птицы подобрались бы к лицу, выклевали бы ей глаза. Снова укрывается с головой, пытаясь дышать короткими вдохами и выдохами. И снова откидывает одеяло, терпеть духоту невозможно, она задыхается!
Саша пытается вспомнить что-то хорошее. Но не вспоминается. В ее жизни, вообще, есть что-то хорошее? Глаза начинает печь от подступающих слез.
Вот, они едут с мамой в поезде. У мамы отпуск и они едут в Среднюю Азию. На Саше матроска с шортиками, не с юбочкой, будто она мальчик. Этот красивый костюмчик, синий с широким воротником, лежащим на спине, и полосочками впереди, прислал папа, Саша никакого папы не помнит, даже приблизительно, хотя все прочее вспоминает ярко, а вот папу – нет. Они с мамой разошлись и о нем никогда ничего не говорили, ни мама, ни бабушка. Но Саша о нем и не думает. У нее радость – она будет с мамой все это время. Только она и мама.
Лето в разгаре, Саша осенью пойдет в школу, а сейчас мама пытается помириться с папой, поэтому в дальнюю дорогу, в какую-то Среднюю Азию, взяла Сашу с собой. Она, оказывается, похожа на папу. Саша смотрит на себя в зеркало и не может представить себе, как это? Может, он рыжий? И глаза тоже зеленые? Но думает она об этом недолго. Главное – Саша едет в настоящее путешествие, с любимой мамой, на поезде!
В купе с ними трое мужчин, мама с ними разговаривает, кокетничает, смеется. Все взрослые раскраснелись, становится жарко. Они наливают что-то, пахнущее остро и не слишком приятно, в стаканы, предлагают маме. Но она отказывается.
Саша забралась на верхнюю полку, смотрит на летящие деревья, дома, коров. Лес за окном с каждым километром редеет, вот уже потянулись степи с ярко красными цветами. Саша ахает
– Как красиво! И мама говорит,
– Это маки!
Бегут желтые поля пшеницы, ярко-зеленые клеверные. Это июль, у мамы отпуск, она решила провести его с пользой – помириться с отцом Саши.
Весной у Саши был цистит, где-то она простудилась, бегала с мокрыми ногами. И на свой день рождения, в марте, разболелась. Ей постоянно хочется по-маленькому.