Там, по ту сторону
Шрифт:
Лангер попросил, чтобы патологоанатом отметил все, что покажется ему необычным, не объясняя, для чего это нужно. Получив секретный отчет, показал его Карфаксу. Мозг Вестерна был здоровым, без каких-либо признаков деградации.
— Я надеялся, что будут обнаружены какие-нибудь необъяснимые отклонения, — признался Лангер. — След внедрения в мозг эмса. Но, по-видимому, переселение душ не вызывает физиологических изменений.
Карфакс рассказал о последних словах Вестерна только Лангеру. Они решили держать это пока в тайне.
— Не понимаю... — говорил
— Не знаю. Сомневаюсь, что это могло стать результатом простой случайности. А может, так оно и было. Мы ведь ничего не знаем о механизме внедрения эмса в человеческое тело. Может быть, Вестерн намеревался переселить дядю Руфтона в мозг какого-то человека, но что-то напутал, и пострадал сам? Я не могу понять, почему дядя молчал? Что удерживало его от обнародования этой сенсации? Кажется, есть несколько людей... По крайней мере, один человек, который мог бы кое-что рассказать. Он среди тех, кого обнаружили в подвале.
Карфакс имел в виду двадцать служащих, нашедших убежище в подвале на большой глубине под четвертым корпусом. Переждав пожар, полностью уничтоживший здание, они прошли по подземному туннелю к выходу позади ангара на взлетной полосе. Им, может быть, и удалось бы уйти незамеченными, если бы один из национальных гвардейцев не заметил бегущего в направлении гор человека. В результате организованной за ними погони было схвачено и направлено в тюрьму двадцать служащих комплекса.
Собственно говоря, в тюрьму угодили практически все, кто участвовал в штурме и обороне Мегистуса. Большинство из них держали в качестве важных свидетелей, пока формировался состав большого суда присяжных.
Ареста избежала разве что одна Патриция.
— Разумеется, — продолжал Карфакс, — мы не знаем, всех ли удалось поймать. Пойманные клянутся, что всех. Но они могут лгать.
«Медиум» был уничтожен в пламени пожара. Вместе с ним сгорели чертежи, необходимые для создания другого аппарата. Двое из сотрудников, прятавшиеся в подвале, были физиками, но отрицали возможность восстановления «Медиума», мотивируя свой отказ отсутствием всеобъемлющих сведений об устройстве машины. Карфакс не верил им, полагая, что они просто выжидают момента, когда у них будут развязаны руки.
— Если до этого дойдет, — сказал Лангер, — они окажутся вовлечены в судебную битву, которая свяжет их на долгие годы. Вестерн не оставил завещания, и похоже на то, что все права на «Медиум» перейдут к Патриции.
— Вот уж не знаю, — ответил Карфакс. — У меня какие-то недобрые предчувствия. Думаю, когда положение прояснится, завещание неожиданно всплывет. И, кто бы ни стал наследником, этого человека нужно будет остерегаться и тщательно проверить.
— Как раз сейчас идет проверка тех, двадцати, — сказал сенатор. — Мы изучаем все до малейших подробностей. Но на это уйдет куча времени и денег.
Да, события развивались чертовски медленно. Сам подбор присяжных оказался почти невозможным. Как в этой стране, где практически каждый является сторонником или противником Вестерна, можно найти неубежденное лицо? Процесс тянулся уже три недели и был еще очень далек от завершения. Тем временем многих выпустили из тюрьмы под залог. Через два дня после этого четверкой неизвестных был застрелен Рекстер, а двое служащих комплекса, Джонс и Дэннис, погибли при взрыве бомбы, подложенной в их автомобиль. Восемнадцать их коллег были тотчас же упрятаны обратно за решетку ради их собственной безопасности, но начали неистово протестовать и снова вышли на свободу.
— Вы полагали, — сказал Карфакс сенатору, — что они будут так напуганы, что сами попрячутся в тюрьму? Я, тем не менее, не заметил с их стороны особого беспокойства.
— Вы что-нибудь подозреваете?
— Прежде всего, мы не знаем доподлинно, были ли те двое, взорвавшиеся в машине, Джонсом и Дэннисом — от них не осталось ничего, даже зубы были разбиты.
— Думаете, это были не они?
— Такую возможность не излишне предусмотреть.
— Почему кому-то выгодно, чтобы их считали мертвыми?
— Во-первых, фанатики-антивестерниты не станут их разыскивать. Но я сомневаюсь, что главная причина заключается в этом. Ради этого не стоило убивать двоих людей. Нет, ставка должна быть гораздо выше.
Наступило молчание. Потом Лангер нетерпеливо произнес:
— Какой же?
— Возможно, один из них на самом деле — Вестерн.
Сенатор сел, словно у него подогнулись колени.
— Вы серьезно? Простите... Конечно, серьезно. Но зачем же он обменялся телами с вашим дядей?
— Думаю, он принял это решение в последнюю минуту. Что может быть лучше, чем сбить всех со следа, став Дэннисом или Джонсом, а свое тело передать Руфтону Карфаксу? Дядя не сможет ничего сказать, и все поверят, что Вестерн мертв.
— Мне следовало самому додуматься, — недовольно буркнул Лангер.
— У вас и без того голова забита, — сказал Карфакс. — Разумеется, все могло быть и не так.
— Что вы имеете в виду?
— Может быть, Вестерн предусмотрел дальнейшее, и Дэннис или Джонс исчезли, чтобы увести нас в неверном направлении. Возможно, он скрывается в теле одного из восемнадцати. Или просто убежал в горы.
— Но он предполагал, что ваш дядя унесет свою тайну в могилу. Никто, кроме вас и меня, не знает о его последних словах. К чему, в таком случае, все эти ухищрения?
— Вестерн не был гениальным ученым, но был в высшей степени предусмотрительным и хитрым человеком. И мог предугадать, что мы возьмемся за его поиски. Думаю, что надо было произвести речевую экспертизу, пока Дэннис и Джонс были под рукой. У нас есть записи?
— Есть, — ответил Лангер и потянулся к видеофону, чтобы отдать распоряжение.
Через три часа специалисты дали ответ.
Пробежав глазами заключение, Лангер выругался.
— Он был у нас в руках! А теперь выскользнул! Потому что мы были глупцами, глупцами, глупцами!