Шрифт:
Глава 1
— Черил, надеюсь, к тому времени, когда мы вернемся, ты успеешь прочесть несколько глав этой святой книги, и хорошо подумаешь над тем, что в них сказано. Верю, что эти слова найдут путь к твоему сердцу. И запомни: это нужно не нам, а тебе… — произнеся свое пожелание, больше похожее на приказ, тетя Мей направилась к дверям. Если честно, то сейчас мне больше всего хотелось сказать дорогой тете что-то резкое, но дядя Тобиас, направившийся вслед за своей супругой, чуть улыбнулся и подмигнул мне — мол, пусть моя женушка говорит, что хочет, а ты, дорогая племянница, делай то, что считаешь нужным. Дескать — ничего, не расстраивайся, все еще утрясется!.. Казалось бы — ничего особенного, но от этого искреннего дядюшкиного сочувствия у меня вдруг перехватило горло и на глаза стали наворачиваться слезы. Ох, дядя Тобиас, сейчас я лишний раз понимаю, почему
Выходя из комнаты, тетя Мей неплотно закрыла дверь, и до моего слуха донеслось, как дядя Тобиас, спускаясь по лестнице, говорит жене:
— Мей, ты слишком давишь на бедную девочку. Должен сказать, что это выглядит просто бестактно! Неужели тебе до сей поры не ясно, что не стоит так настойчиво и бесцеремонно подталкивать Черил к монастырской жизни?
— Как раз наоборот — я приучаю ее к смирению, которого ей явно не хватает… — тетя даже не посчитала нужным говорить хоть немного тише. — А заодно пусть подумает о своем будущем, тем более что особого выбора у нее нет. Конечно, ранее Черил рассчитывала на нечто совсем иное, да и мы, говоря откровенно, тоже, но обстоятельства сложились так, то ей придется смириться со своим нынешним положением, и чем быстрее это произойдет, тем будет лучше для всех нас. Или ты считаешь, будто мы сможем содержать ее всю свою жизнь?
Я не расслышала, что ответил дядюшка — мне хватило и слов тети Мей. Н-да, сказано весьма откровенно, и почти наверняка в расчете на то, что этот разговор донесется до моих ушей. Самое обидное в том, что я не знаю, что можно ответить на подобные высказывания, и потому вынуждена терпеть все разговоры.
Подошла к окну — оно выходило на двор, так что мне было хорошо видно, как все семейство дядюшки забирается в карету. Надо же, как все красиво одеты! Да, не напрасно тетя Мей несколько дней хлопотала о новых нарядах — недаром сейчас семейство Визер выглядит прекрасно! Все верно: на свадьбе красотки Тарилы семье дядюшки необходимо показать себя во всей красе: что ни говори, но моя кузина Инес (дочь тети Мей и дяди Тобиаса) сейчас является богатой невестой, и потому необходимо, как говорится, соответствовать. Ну, что тут скажешь? Только одно — желаю вам, родственники дорогие, хорошо провести время, тем более что, по слухам, свадьба ожидается не только пышной, но и веселой. Правда, для меня на той свадьбе места не оказалось — как говорится, не сподобилась я до такого счастья. Конечно, обидно, что тобой в открытую пренебрегают, но это еще не самое страшное в жизни. Ничего, пусть люди развлекаются, а о подробностях того веселья мне все одно потом расскажут, хотя, если честно, сейчас меня совсем не интересует то, что происходит там, на торжестве, о котором говорит весь город.
Вновь уселась за стол, причем далеко не в лучшем расположении духа. Читать книгу (вернее, самый настоящий фолиант о житиях святых), которую положила передо мной тетя Мей, мне совсем не хотелось. Тоже мне, нашла чтиво для души! Чтобы вдумчиво читать такие книги, необходимы желание и должный настрой, а сейчас у меня на душе мысли отнюдь не благостные. Чего там скрывать — чувствую себя так, словно стала объектом насмешек и пересудов. Хотя, пожалуй, в действительности так оно и есть…
Меня звать Черил Визер, и мои родители были мелкопоместными дворянами, без титулов и званий, да еще и совсем небогатыми. Говоря точнее, на жизнь нам едва хватало. Впрочем, родителей подобное положение дел нисколько не беспокоило, во всяком случае, внешне они это никак не выказывали. Зато каждому, при взгляде на моих отца и мать становилось понятно, что эти двое по-настоящему любят как друг друга, так и меня, и потому в нашей семье всегда царили мир, теплота и взаимопонимание. Как же я была счастлива в то время, когда мы были дружной семьей! До боли жаль, что это безоблачное время ушло безвозвратно.
Мне было двенадцать лет, когда все изменилось. Умерла мать — у нее было слабое здоровье, да и мой отец после смерти матери недолго протянул — скончался от сильнейшей простуды, так что меня в свою семью взял дядя Тобиас, брат моего отца. К сожалению, родственников со стороны матери у меня не было, так что кроме дома дяди Тобиаса мне пойти было некуда. Не скажу, что тетя Мей была рада моему появлению, но, тем не менее, она относилась ко мне неплохо, хотя и достаточно сдержано, да и с Инес, ее дочерью, мы всегда хорошо ладили, так что причин для ссор у нас никогда не было. Инес была тихой, робкой и стеснительной девочкой, зато у меня проказ хватало за двоих, и потому мы с кузиной прекрасно дополняли друг друга. К тому же мы с Инес были одногодками, и потому у нас быстро отыскались общие интересы, и мы чувствовали себя не двоюродными,
Должна сказать, что семью дяди Тобиаса тоже нельзя было назвать уж очень состоятельной, но к числу бедных людей их тоже никак не отнести — чего стоил только хороший дом с ухоженным садом, вышколенные слуги, да и деньги в семье водились. В общем, пожаловаться на жизнь я не могла, и для меня все складывалось сравнительно неплохо.
Правда, в этой моей новой жизни было одно «но», вернее, там присутствовала некая женщина, которая постоянно портила мне жизнь. Этой гм… ходячей неприятностью оказалась родная бабушка, то есть мать моего отца и дяди Тобиаса. Возможно, мои слова прозвучат довольно странно, но ранее я со своей бабушкой никогда не встречалась — просто она не желала меня видеть, как, впрочем, не хотела встречаться с моим отцом и матерью. Эта властная женщина с жестким и безапелляционным характером железной хваткой держала в подчинении всю свою родню, а вместе с тем весьма умело управляла тем немалым имуществом, что у нее имелось. Поговаривали, что она была одним из самых богатых жителей города, только вот ее родне от этого было ни жарко, ни холодно — никого из них, кроме родного сына, бабушка деньгами не баловала, никому из родственников не помогала, была скуповатым человеком, ничьих авторитетов не признавала. Как она утверждала — мол, дорогие сродственники, вам потом и так все достанется, а может и ничего не достанется — я еще не пришла к окончательному решению. Потому сейчас никакого скулежа и попрошайничества от вас я слышать не желаю, а не то хуже будет!..
Бабушка жила в своем большом доме, находящемся на противоположном конце города, и в те дни, когда она приезжала с очередным визитом к дяде Тобиасу, я старалась лишний раз не попадаться ей на глаза, хотя это получалось не всегда. Дело в том, что эта суровая женщина очень любила свою внучку Инес — кажется, моя мягкая и добрая кузина была единственным человеком в этом мире, к кому грозная родственница испытывала по-настоящему добрые чувства. Бабушка дозволяла ей многое, осыпала подарками, готова была исполнить любую просьбу, а вот по отношению ко мне эта пожилая женщина даже не пыталась скрыть неприязнь, и причины этой антипатии она не скрывала.
Как я поняла, бабушка так и не смогла простить моего отца за то, что он пошел против ее воли, и женился на моей матери. Надо же — прошло столько лет, а она все еще лелеет свою обиду! Бабуля считала себя главой семьи, не привыкла к непослушанию, и любое неповиновение пресекала в корне. Естественно, в свое время она и помыслить не могла о том, чтоб один из ее сыновей выбрал себе невесту по своему желанию, без согласия матери. Более того — он даже осмелился жениться на понравившейся ему девушке, хотя мать категорически запретила ему это делать! Расплата последовала незамедлительно: сразу же после свадьбы разгневанная мать выставила строптивое дитятко из своего дома — мол, раз ты желаешь жить своим умом, не слушаешь родительницу, то отныне здесь тебе делать нечего! Дескать, и дорогу сюда забудь, а уж я-то о тебе, неблагодарный, и подавно вспоминать не буду!.. Строгая мамаша выполнила свое обещание, и с того времени наотрез отказывалась встречаться с семьей непокорного сына — мол, прощу его лишь тогда, когда он разведется со своей чаровницей и публично покается перед матерью в совершенной ошибке!.. Ничего из ожидаемого она так и не дождалась, и, кажется, именно это задевало старую женщину больше всего.
Впервые я увидела бабушку вскоре после смерти отца, и, должна признать, что мы друг другу совсем не понравились. Я навсегда запомнила, как пожилая дама с желчным лицом какое-то время молча, и с нескрываемой неприязнью рассматривала меня, а потом вынесла свой приговор:
— Вся в мамашу уродилась, и лицом, и фигурой. От нашей породы ничего нет. А уж про ее наглые бесовские глаза даже говорить не хочется — ни стыда в них нет, ни совести. И, судя по всему, никогда не будет.
— Ну что вы, мама… — начал, было, дядя Тобиас, но бабушка его перебила.
— Я не слепая, и что вижу, то и говорю. Не удивлюсь, если выяснится, что мамаша этой девчонки нагуляла ее от какого-нибудь ухажера, а потом свою приблуду подсунула моему сыну-раззяве, перед тем задурив ему голову. На подобные штуки та скверная девица была великой мастерицей, а ума у моего покойного сыночка все одно не имелось, так что обмануть его ничего не стоило.
— Ну, зачем вы так говорите, мама! Да еще при ребенке!
— А ты мне не указывай, что я должна делать!.. — повысила голос бабушка. — И дерзить мне не смей! Воли через край брать себе стал, даже с матерью спорить вздумал! Не слишком ли много себе позволяешь? Или с брата пример вздумал брать? Так ведь враз можешь стать таким, как он — нищим, бездомным и никому не нужным.