Там, у края неба
Шрифт:
По счастью, Инес, хотя и неохотно, но согласилась отправиться домой: у нас все же траур, и задерживаться в гостях не стоило — посещение девичьего празднества и выражение своих поздравлений виновнице торжества считается делом вполне допустимым, но все же долго оставаться на вечеринке не стоит — это уже слывет нарушением правил приличия.
По дороге я почти не слушала кузину, погруженная в свои мысли, и когда дома нас стали расспрашивать, то именно Инес стала делиться своими впечатлениями.
— Как все было прекрасно! Как роскошно! Как продуманно! Вы бы видели Тарилу — какое у нее платье!.. Она так счастлива!.. Жаль, конечно, что мы
— Черил, а ты что молчишь?.. — обратился ко мне дядя. — Как время провела?
— Как? Отвратительно… — мне не хотелось вдаваться в подробности. — Что касается девичника, то все, что там есть — это самая обычная вульгарная показуха!
— Черил, что за выражение?! — ахнула тетя Мей.
Да, тут она права. Когда я еще жила с родителями, те не ограничивали мою свободу, и на улице у меня хватало друзей, в том числе и из числа детишек простых работяг, а те не обладали хорошим воспитанием и изысканными манерами. Естественно, что с возрастом многое забылось, но кое-что в моей памяти все же осталось.
— Извините… — на самом деле я не чувствовала себя виноватой. — Но по-иному я не хочу называть то сборище, где напускную роскошь выставляют напоказ, и едва ли не тыкают своим богатством и благополучием в лицо тем, кто не может себе этого позволить…
— Не лучше ли честно признать, что ты просто завидуешь Тариле?.. — тетя чуть приподняла брови.
— С вашего разрешения я уйду в свою комнату, а не то у меня очень болит голова…
Дядя и тетя ничего мне не сказали, но, кажется, они догадывались, в чем тут может быть дело. Я же еще долго проливала слезы в своей комнате, сжимая кулаки от невозможности хоть что-то изменить.
Через несколько дней в дом дяди Тобиаса доставили приглашение на свадьбу прекрасной Тарилы, причем это приглашение было написано золотыми чернилами на невероятно дорогой шелковой кхитайской бумаге, покрытой изумительной ручной росписью. Все верно — траур в нашей семье заканчивался, можно было вновь посещать увеселения, только вот еще год следовало носить одежду темных тонов.
Как я и думала, в приглашении были указаны только три имени, и моего там не было. На недоумение Инес — как могли забыть вписать в приглашение имя Черил?! я только махнула рукой — мол, я и сама не хочу идти на праздник, потому как там, скорей всего, будет Тигу со своей новой нареченной — вы же знаете, что он уже посватался, и спустя какое-то время сам станет молодоженом. Для Инес такого объяснения оказалось достаточно, зато дядя и тетя все поняли правильно — на свадебном торжестве меня просто не хотят видеть. Тетя Мей решила использовать этот повод для того, чтоб еще больше говорить со мной на тему о человеческом несовершенстве и тщетности бытия, а заодно о том, что в тени монастырских стен я буду ограждена от напрасных обид, жизненных горестей и бед…
… Вздохнув, я отошла от зеркала. Итак, все уехали на праздник, я осталась одна. В душной комнате сидеть не хотелось, но и выходить на улицу, за ворота, нам с Инес не дозволялось: незамужним девушкам не стоит бродить в одиночестве по городу. Впрочем, мне сейчас и не хотелось толкаться среди людей — бывают моменты, когда не хочется никого видеть… Внизу, в дворницкой, подозрительно тихо — похоже, что слуги, обрадовавшись отсутствию хозяев, тоже решили
Пожалуй, мне стоит выйти в сад — это все же куда лучше, чем находиться в четырех стенах, тем более что день сегодня был замечательный, теплый, безветренный, и не очень жаркий. Заодно заглянула в дворницкую — в ней, как и ожидалось, никого не оказалось, зато на кухне я увидела молоденькую служанку Энн — она работала в нашем доме всего несколько месяцев.
— Энн, где все?
— Не… Не знаю… — пролепетала та. Ясно: слуги самовольно убежали посмотреть на грандиозную свадьбу, о которой говорит весь город, а ей, как самой молодой, было велено остаться на всякий случай — вдруг кто заглянет по делам, да и не следует оставлять хозяйское имущество без присмотра. Судя по виду этой девушки, ей тоже очень хочется оказаться в толпе возле собора, и хоть одним глазком глянуть на сказочную красавицу невесту и на ее свадебное платье, о котором говорит весь город.
— Ты тоже хочешь посмотреть на свадьбу?.. — поинтересовалась я.
— Да… — закивала головой Энн. — Мне сказали, у невесты такое убранство, какого еще не видел свет! И что важных господ там будет не меньше, чем при дворе короля!
В голосе девушки явственно прозвучали слезы. Да уж, семейка Тарилы постаралась привлечь к свадьбе любимого дитятка как можно больше внимания. Впрочем, не сделай они этого, не труби на каждом углу обо всех подробностях празднества, то никто бы не обратил внимания на половину всех ухищрений, которыми родня невесты так гордится.
— Ну, если так хочешь, то сходи… — неожиданно для себя сказала я. — Только ненадолго и постарайся не задерживаться. И вернись еще до того, как придут остальные.
— Конечно!! Я только одним глазком взгляну — и сразу же назад!..
Не прошло и минуты, как закрылась входная дверь, а потом чуть скрипнули ворота — Энн, получив мое разрешение уйти, чуть ли не опрометью кинулась смотреть на торжество, о котором идет столько пересудов. Судя по всему, во всем доме я осталась одна-одинешенька. Разумеется, отпускать служанку не стоило, но сделанного назад не воротишь. Надеюсь, опасаясь возможного хозяйского гнева за самовольную отлучку, слуги не станут особо задерживаться.
Только сейчас я поняла, что для чего-то взяла с собой книгу о житиях святых. Надо бы подняться к себе в комнату и оставить книгу там, но вновь идти наверх, а потом снова вниз совсем не хотелось. Книга, конечно, весит не так и мало, но оставлять ее в дворницкой тоже не хотелось. Ладно, возьму книгу с собой в сад — все ж какое-никакое, а чтиво.
Сад подле дома дяди Тобиаса был пусть и не очень большим, но ухоженным — не просто же так порядком в нем занимались два садовника. Посреди сада стояла беседка, сплошь увитая вьющимися розами — там мы обычно пили дневной или вечерний чай, только мне куда больше нравилось совсем иное место — небольшая скамейка в дальнем уголке сада, стоящая под вишневыми деревьями. Ветви вишен наклонялись довольно низко к земле, и в летнюю пору, когда деревья были покрыты листьями, иногда было сложно рассмотреть сидящего на скамейке человека. Как в шутку говорил дядя Тобиас, это место для тех, кто склонен к уединению и размышлению, а подумать мне было над чем.