Там высоко, высоко
Шрифт:
Бестия подставила мне свой загривок, и стоило мне только прикоснуться к нему, как океан, и небо, и песок растаяли, превратившись в густой туман. И сразу же сквозь него проступали мрачные очертания склепа, а меня овеяло холодом.
На массивном кресле восседал благородный лорд в старомодном черном камзоле с золотыми галунами. Он выглядел как сильно постаревшая копия моего Лорана. Седые локоны струились по плечам, а благородная голова склонилась на грудь. На коленях лежал видавший виды палаш со стертой рукояткой, а на кисть правой руки была намотана цепь с Амулетом. Большой рубин, по форме напоминающий яйцо, оплетала
Как только я осторожно высвободила амулет из сухих, как пергамент, пальцев, труп осыпался пеплом, а за спиной послышалась ругань. Я обернулась.
Стена исчезла. Я увидела круглую комнату с хрустальным гробом. Теперь пустым. Некроманты ссорились, а поникший Лоран бормотал:
— Не верю. Я не верю…
— Во что ты не веришь?! — взвилась Лис. — В то, что фея обратилась в прах, а твоя любовница исчезла! Это я не верю тебе! Ты все подстроил!
— Оставь его в покое. Видишь, он не в себе! — зашипел из недр своего капюшона лорд Диабо.
— Смотрите! — Ромус первым увидел меня.
Я улыбнулась вспыхнувшей в глазах Лорана радости и сжала загривок Бестии. Надеюсь, мой некромант простит меня.
— К Тору, — приказала я.
И вновь мир подернулся дымкой.
Я очутилась у знакомой решетки в мрачном подземелье. Шипы Бестии вздыбились, и она рванула в темноту туннеля. Послышался рык и визг, а потом шум борьбы стих. Почему-то я была уверена, что Бестия перенесет меня за решетку. Но я ошиблась. Когда в черных недрах послышался шорох, я вжалась спиной в металлические прутья, крепко зажмурилась и вытянула вперед руку с Амулетом.
Сначала ничего не происходило, и взмокшее от напряжения тело начал пробирать холод. А потом что-то очень холодное встало рядом со мной. Скользкие пальцы сжали запястье и рванули, поднимая меня на ноги. Обжигающая боль сковало тело, и я провалилась в темный омут блаженного забытья.
Глава 24. Приворот как средство спасения
— Лоран, — прошептала я.
В подвалах университета было по-прежнему темно и холодно, только теперь их превратили в место заключения некромантов. Новые властители сочли, что им там самое место. Бестия доставила меня в квадратное помещение с черным водоемом посередине. И сразу в нос ударил ужасающий смрад, а огонек в масляной лампе затрепетал от промозглой сырости. Вдоль стен сидели и лежали те, кто недавно считался элитой дьюингов. Прикованные к стене как бешеные псы.
Тусклый свет по очереди выхватывал исхудавшие лица и грязные одежды. Узники морщились и прикрывали глаза, гремя тяжелыми цепями. От воды шел пар, и чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего холода, несчастные тесно прижимались друг к другу. То с одной стороны, то с другой раздавался надрывный кашель. Один из пленников поднял изможденное лицо, и я с трудом узнала в нем Лорана.
— Астра?
Его глаза казались бездонными дырами, тени под глазами стали еще глубже, а исхудавшие щеки обросли недельной щетиной. Я слишком долго провалялась в беспамятстве. Я слишком поздно узнала.
Всхлипнув, бросилась к своему любимому некроманту, но руки взметнулись вверх, отгораживаясь от меня.
— Не приближайся.
— Лоран, я
Кто же знал, что все так получится! Потрясение от смерти гномов, заточение, оживление феи, а под конец рукопожатие Мертвого Эльфа привели меня к полному истощению сил. Очнулась я в королевском дворце. Там и узнала, как много всего произошло, пока я была без сознания. Королевский дворец стал временной резиденцией бывшего Мертвого Эльфа, сейчас Верховного Князя Перворожденных Тора Светозарного. Но сам князь долго задерживаться в Иридостане не собирался. Он ждал, когда выловят всех некромантов, чтобы сжечь их одновременно в назидание остальным.
Надо ли говорить, что в эти дни не только некромантам, даже обычным людям приходилось тяжело? Мужчин сгоняли в колонны и отправляли восстанавливать разрушенные города эльфов. Женщин, стариков и детей пока не трогали, но что с ними будет дальше — этого никто не знал. Воздух в столице был пропитан ненавистью, страхом и слезами. И во всем этом была виновата я.
Никто из некромантов не ожидал нападения с тыла. Огни над Священной Горой и возросшая активность лесной нежити заставили их все силы бросить на укрепление границы с Эльфийским Лесом. И когда мертвые эльфы, повинуясь мысленному приказу их Верховного Князя, одновременно ожили в особняках и дворцах своих бывших хозяев, им никто не оказал сопротивления. Город пал за пару часов.
Все это мне рассказала Миа. Соль забрала ее во дворец, чтобы дриада делала ей прически, а остальное время присматривала за мной. За одну ночь эльфийка достигла высот, о которых раньше и помыслить не могла. Единственную дочь Верховного Князя Тора буквально боготворили. Молодые эльфы дрались на дуэлях и устраивали поэтические поединки ради одного лишь ее взгляда, а эльфийки отчаянно интриговали друг с другом, мечтая получить право прислуживать ей. Маленькой дриаде завидовали, потому что она была на короткой ноге с Великой Княжной, но счастливой она себя не чувствовала. Ведь наши друзья так и продолжали лежать бездыханными в склепе номер 13. Пока пробудились лишь эльфы. На остальные расы Верховный Князь Тор расходовать магию Амулета не собирался.
Разумеется, как только я все это узнала, сразу вызвала Бестию и, прихватив лампу, заставила перенести себя к Лорану.
Действительность оказалась много хуже рассказов подруги. Глядя в потухшие глаза любимого, я пожалела, что не умерла. Рубашка на нем была порвана, а грудь покрывали кровоподтеки. Светловолосое создание, зябко кутающееся в подбитый свалявшимся мехом плащ, с трудом подняло голову с плеча Лорана и уставилось на меня.
— Астра? Астра Линсоу? — недоверчиво просипел простуженный голос. А потом узница рванула ко мне. — Убийца! Предательница! Будь ты проклята!
Пленные зашевелились, зашумели, загремели цепями. Сотни горящих глаз уставились на меня, а Лоран вцепился в ту, кто еще недавно блистал красотой и богатством.
— Лис, успокойся. — С трудом, но ему удалось усадить ее на место, а потом он взглянул на меня. Лицо его искривилось, словно он съел горькую пилюлю. — Уходи! Убирайся, я сказал, немедленно!
Слова ударили хлестко, прожгли насквозь. Еще никогда мне не было так больно. Я должна была исправить содеянное. Чего бы мне это не стоило!