Там, за поворотом…
Шрифт:
Мы бесцельно брели по тихой улице. День был бессолнечный, и спокойный сизоватый свет наполнял улицу до самого неба, ровного и тоже сизого, делал фасады старинных домов легкими, воздушными. Мы брели и молчали. Я опустил голову и старался идти по старому шву на асфальте, оставшемуся после ремонта кабеля или водопровода. Я увлекся этим занятием, потому что полоска старого шва иногда петляла, а то и вовсе исчезала, и, чтобы не упустить ее, требовалось внимание. Я шел и воображал себя охотником, идущим по следу. И вдруг Кирка сильно ткнул меня
— Ты что, сдурел?
— Смотри! — чуть ли не выкрикнул Кирка и показал пальцем куда-то на ту сторону улицы.
Я повернул голову.
По той стороне нам навстречу шел невысокий человек в зеленой брезентовой курточке и летном кожаном шлеме и нес на плече, просунув руку в отверстие, мотоциклетную раму с маленьким мотором. Ни руля, ни фары на раме не было, колеса тоже были сняты, но я сразу узнал по мотору, что это — точно такой же вело-мото, как наш, только красного цвета.
< image l:href="#"/>Человек на противоположной стороне поравнялся с нами и пошел дальше.
— Бежим, а то уйдет, — скороговоркой выпалил Кирка и кинулся через мостовую.
Мы свернули в небольшой переулок с красными кирпичными строениями. Будто что-то связано с этим местом, с красными невысокими строениями. И грустная задумчивость вдруг нашла на меня, и только когда над полукруглыми воротами я увидел лепные лошадиные головы, то все вспомнил. В этом гараже, давно, во время войны, мы были с Федей! Я спросил Кирку:
— Помнишь?
Он молча кивнул в ответ.
Человека с рамой на плече мы остановили у самых ворот гаража. Я подошел сбоку и, стараясь быть изысканно вежливым, сказал:
— Извините, пожалуйста, за нескромность. Это у вас вело-мото ДКВ?
Человек повернул ко мне лицо, и я увидел, что он совсем молодой, ну просто парень лет двадцати. И что-то очень знакомое показалось в его лице, будто я уже где-то видел эти глаза и улыбку. Он поглядел на меня и сказал нараспев:
— Пожалуйста, пожалуйста, моя скромность удовлетворит вашу нескромность. Это, действительно, вело-мото ДКВ, — он смолк и вдруг расхохотался, запрокинув голову в летном шлеме. А я смотрел на него и силился вспомнить, где мы встречались до этого.
— Ну, ты и даешь, — сквозь смех сказал парень. — Тебе послом надо быть где-нибудь в Турции или Персии. Там такой разговор в моде.
Он стоял, чуть расставив ноги в крепких грубых ботинках, держал на плече раму, смотрел на нас, и глаза у него были веселые и отчаянные, — сразу было видно, что такой парень ничего на свете не боится. И я невольно улыбнулся ему, а сам все думал, на кого же он похож и где мы встречались?
Кирка сказал:
— Как-то неудобно приставать с расспросами.
— Неудобно, когда ботинки жмут, — сказал парень. — Давайте выкладывайте ваше дело, а то у меня перерыв обеденный кончается.
И тут я узнал его!
— Федя! — заорал я.
Он внимательно и строго посмотрел на меня, потом на Кирку и вдруг, широко улыбнувшись, протянул нам руку.
— Живы, парни!
— Живы, — сказал я и пожал ему руку.
— Вот это здорово, — Федя дернул Кирку за руку. — А я думал, не выжили, ведь были совсем дистрофики.
— Все в порядке, — солидно ответил Кирка.
— Ну, что у вас за дело?
— У нас не заводится, — сказал я, не отрывая взгляда от Фединого лица.
— Что не заводится?
— Вот такой же вело-мото.
— Крутим-крутим педалями, а мотор только чихает и хлюпает, — добавил Кирка.
— Искра-то на свече есть? — быстро по-деловому спросил Федя.
— Есть, наверное, — ответил я неуверенно.
— «Наверное», — передразнил Федя. — Эх, вы, мотоциклисты. А может, у вас магдина не в порядке? — он посмотрел на часы. — Ну, ладно, некогда. Прикатывайте, машину завтра ближе к вечеру — посмотрим, что в ней не ладится. Спросите меня. Ну, пока, — он хлопнул меня по плечу и покачал головой. — Выросли же вы.
Домой мы возвращались возбужденные и веселые: было радостно оттого, что Федя остался жив на войне, что мы снова встретились.
На следующий день, ровно в пять часов вечера, мы были у ворот под лепными лошадиными головами. Вело-мото мы прислонили к красной кирпичной стене, и он стоял, такой блестящий, голубой, и на улице казался совсем маленьким.
Кирка попросил пожилую женщину-вахтершу позвать Федора, и мы стали ждать.
В ворота гаража, возвращаясь с работы, въезжали чумазые самосвалы. Федор вышел из ворот в промасленном комбинезоне, с черными от мазута руками.
— Здорово, мотоциклисты, — весело крикнул он. — Погодите минут пятнадцать, я закончу тут и посмотрим, — он бросил беглый взгляд на вело-мото и улыбнулся: — О, в порядке машинка, совсем новая, — и ушел.
Я смотрел, как он проходит широкую арку, чуть сутулясь и широко размахивая руками, и комбинезон у него издали был похож на кожаный.
— Как думаешь, заведет? — спросил Кирка полушепотом.
— Конечно.
Я сразу поверил, что Федор может все.
Уже стихло в гараже, перестали подъезжать грузовики, и закрыли тяжелые чугунные створки ворот.
Федор вышел в том же комбинезоне, с железной коробкой в руках.
— Давайте вашего конька, — он положил коробку на асфальт, раскрыл, и я увидел, что в ней гаечные ключи и отвертки. — Ты, Кирилл, покрепче, — держи за руль и прижимай, чтобы заднее колесо поднялось. А ты, — он посмотрел на меня, — крути рукой за педаль. Давайте. — Он поставил вело-мото на подставку, взялся за рычаг сцепления и рукоятку газа.
Я присел на корточки, ухватил обеими руками широкую педаль и закрутил.
— Быстрей! — крикнул Федор. И я поднажал, почувствовав, что крутить стало тяжелей, потому что он отпустил сцепление.