Там
Шрифт:
– Да что ж тут такого? Все так говорят!
– Это у вас так говорят. И зря. Не понимают последствий. Если ТАМ ты был еще далеко, то ЗДЕСЬ ты можешь быть им услышан. Тогда последствия будут необратимыми, и мы тебе ничем не сможем помочь.
– Это в смысле ч…, ну,, понятно. А что же со мной может случиться? Я действительно немного струхнул.
– То, что происходит со всеми грешниками. Будем говорить так, ты попадешь немного в другой город. Если, конечно, его можно так назвать.
– И как же он называется?
– Айдтаун. Но лучше тебе это слово вслух не произносить. Ты, вообще-то Библию хоть раз читал?
Мне стало жутко неудобно. Сколько раз я говорил себе, что надо бы прочесть, но каждый раз, когда я пытался это сделать, меня охватывала жуткая скука, и сразу тянуло в сон. Стоит только вспомнить, кто кого родил, и мне, откровенно говоря, становилось уже страшно скучно, как будто меня заставляют считать звезды на небе.
– Только в детстве. Забавную, - потупил я взгляд и, наверное, покраснел.
– Ну, хоть забавную! Считай, что частично ты реабилитировался.
Я не стал уточнять, в чем именно я реабилитировался и перед кем. Просто, где-то в глубине живота стало очень холодно и противно, и это мерзкое ощущение моментально передалось голове. Голова испугалась и вернула это чувство бумерангом обратно в живот. Тот съежился, прихватив спазм, и дал команду голове на резкое вмешательство. Та, не выдержав позорного поведения брюха, включила язык и умоляюще произнесла: - Ребята, мне нужно в туалет!
– Вот те на!, - как бы, удивился Марк, - ну ты и придумал!
– Я что же тут такого? С кем не бывает? Будто бы у тебя этого никогда не было?
Марк задумался. – А, ну да, лет 700 назад было, помню.
– Хорошая у вас, конечно, жизнь. Длинная. И с продуктами, видимо, все в порядке? Я безмерно рад. Но сейчас я смогу проявить свою радость несколько иначе, и мне, почему-то кажется, что это вам не понравится. Тем более, ей!, - я кивнул на Юну.
– Хорошо, хорошо, сейчас, - сказал Марк и быстро поднял свой мизинец с нарисованным (или выколотым?) колечком. Кольцо внезапно стало светиться изнутри, а потом, и снаружи. Мизинец Марка обвел круг вокруг моего многострадального живота, потом коснулся моего лба. Как будто маленькая молния ударила мне в виски… и тут же боль прошла, стало как-то, на удивление, легко. Настроение стало таким, что захотелось всех расцеловать, закружить в танце, прыгать от непонятно откуда свалившегося счастья. Эдакое состояние полупьяного юродивого, нашедшего копеечку.
– Ну вот, вот и слава богу!, - немного опешив, промолвил Марк. – Хорошо еще, что вспомнил. Как это… делается. Юна все это время смотрела на нас совершенно непонимающими круглыми светло – голубыми глазами. Наконец, выдавила: - Это… что это с вами? И чего это как делается?
– Юна, успокойся, все нормально. Ты этого, слава богу, уже (или еще) не помнишь. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Идем уже! Точнее, мы уже практически пришли.
Я оглянулся вокруг. Хм, веселенькое местечко. Мы стояли посредине мощеной улицы, дома вокруг выглядели точно, как из сказки. Практически все с красной черепичной крышей, разрисованные фасады, причем каждый по своему. Присмотревшись, я понял, что каждый дом – это, либо какая-то сказка, либо просто сказочный персонаж, удивительные нереальные животные, птицы и рыбы, картинки из какой-то… ах да!, конечно же!
– библейской жизни, святые, святые, ангелы. Демонов, однако, я не заметил. Видимо, действительно, нечего его поминать и всуе, и по делу. Надо будет запомнить. Все эти небольшие, но очень уютные домики утопали в зелени и цветах. Заборов не было, машин, кстати, тоже… Странно. Кое-где виднелись простенькие велосипеды и самокаты. Никакого запаха бензина или гари. Пахло чем-то очень приятным и пряным. Точно – сиренью и, возможно, чередой или зверобоем, мятой и мелиссой. Я не очень в этом силен. Но весь этот колорит с пьянящим и расслабляющим запахом создавал некую идеальную ауру. Хотелось здесь жить, творить что-нибудь прекрасное, радоваться окружающему миру и любить ближнего. Видя, какое впечатление на меня произвела новая обстановка, Юна сказала: - Вот видишь, как все хорошо? Я же тебе говорила, что бояться не надо. Мы уже почти пришли, вон там, за углом твой дом.
– А разве там никто не живет?
– спросил я.
– Нет, там будешь жить ты один. Тебе может показаться странным, что дом давно обжит, но мы делаем это специально, чтобы вам было уютно, как дома. Чтобы быстрее привыкли и освоились.
– Для нас – это для кого?
– Ну, для гостей, что ли. Хотя, какие этот гости? Это наши соседи, друзья, приятели. Жители нашего города.
Хоть я ничего и не понял, все же, решил поинтересоваться, как нормальный горожанин:
– А сколько же в городе населения? И кто мэр? И какие достопримечательности? А море, река есть? А… Тут Марк меня перебил. – Ты все очень скоро узнаешь. Надеюсь, тебе будет приятно.
Он хитро улыбнулся и завернул за угол. Мой дом был второй после поворота. Не хуже и не лучше других, уютный, одноэтажный, с аккуратно стриженым газоном перед входом, лужайкой вокруг дома. В глубине лужайки виднелась аллея, было много зелени и цветов. Резные деревянные скамеечки то тут, то там мелькали в глубине сада, широкие качели с мягкими сидушками. Все было очень уютно и аккуратно, по-домашнему. Здесь действительно легко дышалось и хотелось жить. Я направился было к порожкам, чтобы войти в дом. Мне не терпелось войти внутрь. Я, почему-то, как ребенок, чувствовал, что там меня ждет какой-то сюрприз, как будто бы сейчас Рождество или Новый год и очень хочется заглянуть под елку. Но тут меня остановил Марк.
– Извини, мы должны с тобой попрощаться. Внутри есть все необходимое. Не беспокойся и не тушуйся. Скоро тебя навестят. А пока – отдыхай. Нам пора.
Мы простились, и я ступил на порог моего нового дома. Не скажу, что я часто менял квартиры, а уж тем более, дома. Но это всегда интересно, тем более, что, если вспомнить, что мой дом - моя крепость, то всегда хочется скорее в него спрятаться, глубоко усесться в огромное мягкое кресло и укутаться теплым пледом. А потом просто думать. Можно о чем-нибудь. Например, о жене, работе, отпуске. А лучше всего, конечно, мечтать. Мечтать о том, что никогда не сбудется, но балдеть от того, что ты это представляешь, видишь воочию, пишешь сценарий до самых мелочей, которые и греют душу. Ну, с богом. Я, на всякий случай, тихонько постучал тяжелым, специально приспособленным замком в форме собачьей головы. Тут. Тут…Тук. Никого, воде. Я потихоньку открыл дверь. Передо мной открылась просторная прихожая, вся отделанная темным благородным деревом, такие же деревянные полы, до блеска очищенные чьей-то заботливой рукой. От прихожей налево - просторная ванная, вся в зеркалах, в современном стиле. Направо – огромная кухня (или столовая). Немного странная. Чего-то тут явно не хватало. Но это потом. Разберемся. А пока хотелось посмотреть, что же будет дальше. Я отрыл следующую дверь.
Видимо, это была зала. Ну, или же, большая комната. Она была действительно большой и светлой. Дубовая тяжелая мебель не забивала ее, а делала ее убранство более домашним и земным. Огромный диван, большие мягкие кресла… Не понял. Что-то или кто-то лежал на диване. От яркого света из большого, во всю стену окна и я никак не мог сориентироваться, что же это такое. Я сделал шаг к дивану, второй. Это «что-то» на диване шевельнулось. Подняло голову. О боже! Это была собака! И не просто собака, это был Юкон, моя любимая борзая, прожившая с нами 13 лет. Я называл его кентавром за не собачью сообразительность, острый ум, сообразительность и человеческий характер. Юкон спросонья поднял голову и начал пристально всматриваться в меня. Одно ухо его было поднято, другое висело лопухом – отлежал, бедняга. Юкон пытался сбить глаза в кучу, но у него ничего не получалось – сон был слишком тяжел и не отпускал его. Наконец, его взгляд прояснился, он уставился на меня округлившимися и совершенно обалдевшими глазами, но не двигался, замер как статуя.
– Юкон, - тихо, но отчетливо позвал я.
Что тут началось! Он неуклюже высвобождая лапы, вскочил с дивана и кинулся ко мне. Господи! Как же я любил наши с ним встречи! Мы обнялись и слезы брызнули у меня из глаз.
– Юкон, Юкон, родной ты мой, любимый! Как же ты, где… как я рад тебя видеть! Юкон вился вокруг меня, как сумасшедший, подскакивая, пытаясь ткнуть своим кожаным носом мой нос, подскуливая и подвывая от счастья. Не знаю, сколько по времени продолжалась наша бурная встреча, но, внезапно, из соседней комнаты выбежал Каштан, ничего не понимая, что произошло, на кого нужно лаять? Или радоваться? Наконец, он заметил меня и, началась вторая серия нашей неожиданной встречи. Когда все мы немного успокоились, я сел на диван, а мои собаки, лежа слева и справа, положили мне свои длинные крокодильи головы на мои колени. Счастливее я не был уже много – много лет. Я, наконец-то их разглядел. Юкон лежал умиротворенный, прикрыв глаза с седыми ресницами, седыми усами на такой же, как всегда, хитрой морде. Всегда начеку, не сплю. Тем более, откуда ни возьмись, появился папа. В остальном он абсолютно не изменился. Блестящая шерсть, чистые глаза и уши, роскошный, поломанный на конце, хвост. Красавец! Каштан тоже не изменился. Все, как и было когда-то давно, 10 – 13 лет назад. Я боялся пошевелиться, чтобы их не потревожить. Я боялся, что они могут подумать, что я ухожу и их бросаю. Ай да ангелы! Приятнее ничего не бывает! И родные, и собаки! Слава богу, что он не обидел братьев наших меньших и не отделил их от нас даже в параллели. Я сидел, гладил своих ребят и наслаждался воспоминаниями. Наверное, они тоже вспоминали наши лучшие дни, поля, зайцев, Инну и своих хвостатых приятелей. Наконец, я решил пошевелиться, т.к. у меня уже затекли и колени, и ноги.