Там
Шрифт:
Он взмахнул тростью, шар на ее окончании начал светиться все ярче и ярче, пока, наконец, не затмил все вокруг так, что ничего, кроме него не стало видно. Он поднялся выше, коснулся моего лба, затем места, где раньше билось сердце. Вдруг я ощутил, что мое сердце, от биения которого я уже начал отвыкать, снова забилось. Да так быстро, что я испугался и схватился за него рукой. В этот момент я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли, и меня понесло куда-то с огромной силой, но, как-то бережно. И я это хорошо чувствовал. Я летел в какую-то воронку светло-голубого цвета. Все быстрее и быстрее, пока, наконец, смотреть вперед стало невозможно, я зажмурил глаза и… кажется, потерял сознание.
… Открываю глаза. Ох,
Но в данном случае что-то дало сбой. Хоть убей, я не мог вспомнить, что-то, что не давало мне покоя. И, вроде лежит это самое где-то рядом, на поверхности, только руку протянуть… Ан нет, как будто, из головы выбросили какой-то винтик, извилину, которая отвечала именно за этот важный момент жизни. Так шел я и мучился своими своим неразрешенным вопросом и смутными далекими страхами. Уже вечерело и солнце готовилось на покой. Интересно, а сколько же времени я был без сознания? Минуту? Две? Может, пару секунд или пару часов? Кстати, а сколько сейчас времени? Часы показывали половину пятого. Господи, стекло треснуло! И часы стоят. А во сколько же я вошел в этот двор? Где-то после обеда. Может, в два, а может, в три. Не помню. Ну, в этих случаях я поступаю просто. Аааааа и бог с ним, сколько прошло времени! Главное – все хорошо, жив, здоров, почти чист (отряхнул джинсы). Так что, жизнь продолжается и она хороша!
В этот момент воздух наполнился густым, властным и солидным и значимым гулом церковного колокола. Этот глубокий и вязкий звук тяжелого тумана наполнил не только все воздушные кристаллы, но и проник в сердце и душу каждого, услышавшего его. В этот момент он завладел всем и всеми. Он ликовал и, прекрасно чувствую власть над всем живым, продолжал свою торжественную песню, а точнее, неспешный рассказ, будучи абсолютно уверенным в том, что ни одна живая душа в округе не сможет в этот момент отвлечь себя ничем более важным и значимым.
Ноги автоматически привели меня в храм. На ступенях я перекрестился и осторожно открыл дверь. В этой церкви я бывал, и не раз, но в этот раз все его внутреннее убранство показалось мне каким-то невероятно торжественным, охваченным тайным свечением. Странно, но в церкви не было ни души. Я огляделся вокруг – никого. Подошел к месту, где обычно продают свечи и прочую церковную утварь – очень странно. Тоже никого! Я подошел ближе к амвону, к лику Иисуса. Трижды перекрестился и, про себя попросил у Господа здоровья себе и своим близким. Жалко, свечей нет. Вспомнил, где молятся за упокой, подошел, попросил Господа о том, чтобы души наших близких мирно и счастливо жили в лучшем мире. Интересно, но именно в этот момент мою память, как молнией пробили образы ушедших близких мне людей! Еще более странно было то, что представились они мне не как всегда, когда я помнил их при земной жизни, а как-то по-другому, в другой обстановке. Это пронеслось как внезапное озарение, мысль, и тут же потухла, но поселила в моей душе опять странное беспокойство. Я прошел дальше и вдруг увидел, что непосредственно под куполом сиял луч. Он пробивался от заходящего солнца через купол церкви. Осторожно ступая, чтобы, как бы не спугнуть это удивительное явление, я подкрался к нему. Несколько секунд размышляя над тем, что мне делать дальше, внезапно, решился и сделал шаг в луч. Поднял голову. Меня сразу же ослепил пронзительно яркий свет, исходящий из купола храма. Он не был похож на солнечный, а был какой-то более светлый, теплый и мягкий. Свет не жег глаза, а, как будто, вел меня в свою глубину, пытаясь показать мне нечто важное. Я прищурил глаза, стараясь рассмотреть, что же могло скрываться в глубине этого неземного света. И тут мне причудились (или это было на самом деле?) лицо, даже, лик. Он был с небольшой бородкой, светлыми глазами, излучающими такое умиротворение и доброту, что хотелось долго-долго смотреться в них, утонуть, доверять им полностью, и идти за ними, куда бы они ни повели. Лицо еще несколько мгновений смотрело на меня на фоне некоего ореола из солнечно-мистических лучей, затем я увидел, как он поднял руку и осенил меня крестом. Сразу после этого видение исчезло, свет потух, церковь погрузилась в еле просматриваемую тень. Еще несколько мгновений я простоял, как завороженный, затем, очнувшись, быстрыми шагами вышел из церкви и спустился по ступеням. Оглянувшись, я трижды перекрестился и низко поклонился, впервые твердо осознавая, к кому я обращаюсь и за что посылаю немые благодарности.
Солнце село и стало почти совсем темно. Я шел по улице, не замечая ничего и никого вокруг. В душе моей что-то перевернулось, голова стала чище, сердце билось спокойно и ровно. Никогда еще я не испытывал такого чувства успокоенности, какой-то непонятной радости. Вот, понял! Это было чувство счастья! Невероятно приятное, охватывающее всю мою сущность, душу, жизнь. В этот момент я понял, что что-то во мне изменилось. Что? Пока не знаю, но по-прежнему жить было уже нельзя. Я, почему-то ясно понимал, что мой дальнейший путь будет определен очень скоро и знал, кто мне его подскажет.
Мои мысли прервал звонок телефона. Инна. – Да, Инна!
– Привет! Ты почему не звонишь? Ничего не случилось?
– -Нет, нет, все в порядке. Просто…. Я ходил в церковь.
– ??? Молодец! Когда вылетаешь?
– Завтра в 11 утра. Так что, часам к двум буду дома. Что приготовишь?
– А что ты хочешь?
– Не знаю. В принципе, мне все равно. Все, что ты делаешь, очень вкусно.
– Хорошо. Тогда будут тебе чанахи! Не возражаешь?
– Еще бы! Конечно, хочу!
– Ну, все. Тогда, до завтра. Потом все мне расскажешь. Я тебя люблю и целую! Возвращайся быстрее!
– Обязательно. Обязательно вернусь. Я тебя тоже очень, очень люблю!