Тамерлан — покоритель Азии
Шрифт:
Двенадцать принципов, от которых я никогда не уклонялся, возвели меня на трон, а опыт доказал мне, что правитель, пренебрегающий ими, не может извлечь никакой выгоды из своего величия.
1) Действия и слова лица повелевающего должны вполне принадлежать ему, то есть народ и войско должны быть уверены, что все, что ни делает и ни говорит государь, он делает и говорит от себя и что никто не руководит им.
Существенно необходимо, чтоб монарх, следуя советам и примеру другого, не посадил его рядом
2) Неизбежно необходимо для монарха соблюдать во всем справедливость; он должен избрать визиря (первого министра) неподкупного и добродетельного, потому что правосудный визирь сумеет исправить несправедливости, совершенные правителем-тираном; но если визирь — сам притеснитель, то здание могущества не замедлит обрушиться. Вот доказательство этого: эмир Хусейн имел визиря, который наказывал по своему капризу народ, солдат. Несправедливости этого нечестивца скоро опрокинули фортуну его государя.
3) Приказания и запрещения требуют твердости. Нужно самому отдавать приказания из боязни, чтоб их не скрыли или чтобы их не исказили.
4) Повелитель должен быть непоколебим в своих решениях; во всех предприятиях ревность его должна быть одинакова, и пусть его рука не опускается до тех пор, пока он не добьется успеха.
5) Какие бы ни были приказания монархов, должно, чтобы последовало исполнение их; ни один подданный не должен быть настолько могущественным или смелым, чтобы остановить их исполнение, если бы даже казалось, что эти приказания должны были иметь прискорбные последствия. Мне рассказывали, что султан Махмуд Газневи приказал поставить посреди равнины Газны камень; так как лошади пугались этого камня, то султану доложили, что следовало бы убрать этот камень. Но султан отвечал: «Так как я приказал (положить его на то место), то и не отменю своего приказания».
6) Безопасность требует, чтобы правители не полагались на других в государственных делах и не вверяли бразды власти в руки посторонние, потому что свет подобен красавице, у которой масса поклонников, и потому нужно бояться, чтоб слишком могущественный подданный, увлеченный желанием управлять, не посадил бы самого себя на трон.
Таково было поведение эмиров Махмуда. Прогнав своего повелителя, они завладели государством. Необходимо поэтому разделить управление делами между несколькими, достойными доверия людьми; тогда каждый из них, занятый известной работой, не будет стремиться к высшей власти.
7) Пусть монарх не пренебрегает ничьими советами; те из них, которые он примет, должны быть запечатлены в его сердце, чтобы пользоваться ими в случае надобности.
8) В делах правления, в делах, касающихся армии и народа, государь не должен руководствоваться поведением и речами кого бы то ни было. Если министры и генералы говорят хорошо или дурно о ком-нибудь, то они заслуживают, чтобы их выслушали; но поступать необходимо с большой осмотрительностью до тех пор, пока не убедишься в истине.
9) Уважение к власти повелителя
10) Что бы повелитель ни делал, пусть делает по собственной воле; что бы он ни сказал, пусть твердо стоит на своем слове, ибо твердость в приказаниях составляет самую большую силу для монархов; казна, войско, подданные, царство — все существует по его повелению.
11) В управлении, при обнародовании приказов, монарх должен остерегаться признать кого-нибудь сотоварищем, и он не должен принимать к себе товарища при управлении.
12) Другая, не менее важная и полезная предосторожность для монарха — это узнать тех, которые окружают его, и быть постоянно настороже в отношении их. Часто встречаются люди злонамеренные, которые разглашают все. Их главная забота — передавать визирям и эмирам все слова и действия государя. Это я испытал, когда большая часть моего дивана состояла из шпионов, подкупленных моими визирями и эмирами.
В каждой роте из десяти отборных воинов избирался один, соединявший в себе мудрость и храбрость, и, после согласия девяти других, он был утверждаем начальником под именем унбаши (начальник десяти, десятник).
Из десяти унбаши также избирался достойнейший по уму и деятельности, он становился начальником своих сотоварищей и имел название юзбаши (то есть начальник сотни, сотник). Десять юзбаши имели начальником мирзу, опытного, искусного в военном деле и известного своею храбростью. Этого начальника называли минбаши (или тысяцкий, начальник тысячи).
Унбаши пользовались правом замещать солдат, которые бежали или умерли, таким же образом юзбаши назначали унбаши, а минбаши в свою очередь выбирали юзбаши. Тем не менее я требовал, чтобы мне докладывали о смерти и дезертирстве людей и о замещении их.
В военной и гражданской службе минбаши, или начальники тысяч, пользовались полною властью над юзбаши, или сотниками, а начальники сотен — над десятниками, или унбаши, последние же — над солдатами. Эти офицеры имели право наказывать непослушных, выгонять со службы всех тех, которые небрежно исполнял свои обязанности: они должны были замещать их.
Вот в каком размере я приказал раздавать жалованье минбаши, юзбаши и унбаши.
Жалованье простого солдата, храброго и деятельного, равнялось стоимости его лошади; оклад отборного воина простирался от стоимости двух до стоимости четырех лошадей.
Унбаши (десятник) получал в десять раз более простого солдата. Жалованье юзбаши (сотник) было двойным окладом против жалованья унбаши, а минбаши (тысяцкий) получал тройной оклад жалованья юзбаши.
Каждый военный, провинившийся по службе, терял десятую часть жалованья. Унбаши имел право получить жалованье только до свидетельству от юзбаши; юзбаши должен был представить удостоверение от минбаши, который для себя получал такое же свидетельство от главнокомандующего моей армии.