Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда
Шрифт:
Из бояр только ближние были, потому народу немного собралось, человек десять.
Поснедав, все поднялись в кабинет Олега Ивановича и уселись в удобные кресла друг против друга. Понемногу разговор начался – пока ни о чем: о слухах за князей Муромских, об Ольгерде.
– Так ты чего, Федор Иванович, ко мне пожаловал? Для дани рано, а видно, гложет тебя чего-то…
– Ты сам знаешь, Олег Иванович, что басурмане едва не каждый год набеги на Русь делают. Думаю, и нынешний год исключением не будет.
– Есть основания
– Лучше бы их не было. Две недели тому обоз купеческий в Ельце был, из Кафы шел. С виду вроде и не татары. Купчик там один был – уж дюже любопытный: вдоль стен крепостных прошел, воротами изнутри поинтересовался. Думаю, лазутчик, сведения перед набегом собирал. С тем обоз и ушел.
– Похоже на то. Хотя все купцы в той или иной мере лазутчики. Когда в землях чужих бывают, узнают – крепко ли правитель на троне сидит, много ли противников у него среди боярства, сильны ли деньги, да есть ли урожай, да каков он, да могучая ли рать? А по возвращении в свои страны правитель через людей доверенных купцов опрашивает. Завсегда так было. Только мы гадать не будем. Сейчас Ивана Мирославича позовем, он нам все и обскажет – он недавно в Орде был, у родителей.
Федор Иванович знал, что князь Рязанский зятю своему шибко доверяет. Иван Мирославич – татарин крещеный, в Орде его Салахмиром звали. В свое время, когда Владимир Пронский трон рязанский занял, он привел дружину свою в Рязань и помог Олегу Ивановичу престол отеческий вернуть. С тех пор они и породнились и верили друг другу безоглядно.
Слуга ушел за зятем Олега, и в комнате повисло молчание.
Вскоре явился Иван. Одет он был по-русски – в рубахе и штанах, однако лицом – вылитый татарин: узкие глаза, жиденькие вислые усы, редкая бородка. Известно ведь, у татар волосы на лице редкие и растут плохо.
Приложил татарин руку к сердцу, поклонился князьям.
– Садись, зять любимый! Разреши наш спор. Вот Федор Иванович опасается, что нонешним летом набег ордынский будет. Ты недавно от родичей вернулся, изнутри все видел, верю я тебе, как себе. Вот, разреши наши сомнения и тревоги.
– Неспокойно в Орде – это правда. Тохтамыш приказал войска собирать, смотр проводить. Только на Русь они не пойдут.
– А куда?! – разом выдохнули оба князя.
– Я планов Тохтамыша не знаю – не та величина. Но в Орде говорят – война с Аксак-Тимуром будет.
– Кто такой? Не слыхал никогда!
Олег Иванович откинулся на спинку кресла.
– Его еще Железным Тимуром называют. В Орде говорят – приютил он молодого Тохтамыша когда-то, даже воинов дал. Друзьями были, а потом Тохтамыш в силу вошел, да и напал на владения Тимура, за что Тимуром был бит дважды. Неверный друг хуже собаки! – неожиданно вскричал крещеный татарин. Видимо, он имел основания не любить Тохтамыша.
– Ты погоди о Тохтамыше, ты о Тимуре расскажи, – перебил его Олег Иванович.
– Немного
– Немного. А чего о Тимуре мне не сказывал?
– Чего говорить попусту? Где Тимур и где Рязань? Он и на земле Орды-то никогда не был, а от нее до Руси еще далеко. Нет, не дойдет. Да и чего ему здесь делать? Он врага своего, хана Тохтамыша покарать хочет.
– Тогда другое дело. Ты из Венева вернулся?
– Из него.
– Чего про Москву слыхать?
Три года назад Василий Дмитриевич присоединил к себе Нижегородское и Муромское княжество. Но о том, князь, ты уже ведаешь. Сейчас спит и видит, как бы Устюг, Вологду, Бежецкий Верх да земли Коми присоединить.
– То мне ведомо, – вставил Олег, – да руки у него пока коротки.
– А еще говорят, в Москву мастер, Феофаном кличут, по приглашению Василия приехал. Будет кремлевские храмы расписывать. Кто его работу в Благовещенском Соборе видел – восхищается: больно благолепно.
– Хм, интересно. Посмотрим, какой он мастер. Может, в Рязань потом переманим – чужеземцы деньги любят.
– А еще – первенец, сынок у Василия с Софьей родился, Юрием назвали.
– Слышал, посольство небольшое уже отрядил с подарками да поздравлениями. Еще что?
– Все, князь Олег Иванович.
– Спасибо, Иван Мирославич.
Зять княжеский откланялся и ушел.
– Ну, довольна твоя душенька, Федор Иванович?
– Да, успокоился немного.
– Так что отстраивайся; лето спокойное ноне будет, лишь бы Москва смуту не затеяла. А не попариться ли нам в баньке, Федор свет Иванович?
– За приглашение благодарствую, да дома дел полно. Пожалуй, поеду я.
– Ну, как хочешь. Как говорится, хозяин-барин.
Слуги оседлали лошадей и вывели их из конюшни. Обнялся князь Федор Иванович с Олегом Ивановичем, расцеловался, сел в седло и выехал со двора. Вслед за ним вывели под уздцы своих лошадей со двора дружинники, вскочили в седла, и кавалькада чинно выехала из города. Простой люд, показывая пальцем на княжий выезд, кричал:
– Гляди, гляди, князь Елецкий!
Не знал тогда Федор Иванович, что это была его последняя встреча с Олегом Рязанским.
Выехав за ворота, они взяли с места в карьер. Гнали лошадей, гикали да свистели весело. Князя Елецкого охватил молодецкий задор. Настроение князя было великолепным, страхи его и опасения напрасными оказались.
Глава 3. Тохтамыш
Белой Ордой правил хан Тимур-Мелик, отличавшийся многочисленными слабостями и пороками. Поддержки среди огланов и беков он не имел, потому Тамерлан счел возможным дать Тохтамышу войско и отправить его на поколение ордынского престола.