Тамерлан
Шрифт:
— Истинно!
И оба долго ели молча, наслаждаясь теплом хлеба в утреннем холоде.
Худайдада съел много, насытился; сказалась усталость: потянуло в сон. Он заметил, что Мухаммед-Султан кончил есть ещё раньше, но не встаёт. Правителю не хотелось говорить с Искандером, он оттягивал время встречи, обдумывал её.
Прежде был охвачен гневом, нетерпелив, спешил расправиться со своевольником. Но когда срок расправы приблизился, Мухаммед-Султана охватило не то сомнение, не то робость. Чем больше он сидел,
Мухаммед-Султан ехал в Синий Дворец с усилием, будто на крутую гору, Худайдаде всю дорогу приходилось осаживать своего коня, опасаясь опередить правителя.
Они прошли не спеша через мрачную роскошь приёмных зал. В большой купольной зале ласточек ещё не было, — они зимовали в Индии, но скатанные ковры и пол сохраняли следы их гнездования: белые пятна помета пестрели отовсюду в этом огромном помещении, куда с отъезда Тимура никто не заглядывал.
Мухаммед-Султан угрюмо прошёл ещё несколько комнат и наконец спросил:
— Где он?
— Дальше. В маленькой над воротами.
— Оттуда весь город виден.
— И ладно: пускай любуется, — не его город.
Мухаммед-Султан вяло свернул в сводчатый проход к воротам.
Вдруг он увидел в уединённом углу двоих рабов, которые, обнявшись, чему-то смеялись. Веселье рабов сперва озадачило правителя, а вслед за тем вызвало в нём неистовый гнев. Он было сам кинулся на них, замахнувшись плёткой, но опомнился и только крикнул:
— Прочь!
Оба невольника мгновенно куда-то спрыгнули и пропали с глаз, но их веселье ещё стояло у него перед глазами. Он заспешил к двери, за которой сидел Искандер.
Мухаммед-Султан нетерпеливо потопывал ногой, пока винтовой ключ, взвизгивая, углублялся внутрь замка.
Искандер сидел, когда распахнулась дверь. Он настороженно встал и, разглядев Мухаммед-Султана, почтительно поклонился ему, как младший брат старшему.
Мухаммед-Султан, не отвечая, разглядывал Искандера, умеряя в себе ещё не стихший гнев. Наконец спросил:
— Довоевался?
Искандер глядел круглыми глазами, весь какой-то узкий, сплюснутый. Однако карие глаза смотрели пытливо и прямо.
— А, мирза Искандер? Довоевался?
Искандер не отвечал, всё так же прямо глядя в глаза Мухаммед-Султану.
— Мальчишка! Как ты посмел?
Искандер подёрнул плечом, будто и сам удивлялся своей выходке.
— Куда лез? Войск тут нет, а ты!.. А если б они да за тобой бы следом? А? Тогда что?
— А вы? Вы сами на них тронулись, не опасались, что дедушка далеко.
— Проведал?
— А как же. Вы за мной, а я за вами… Почему бы мне не проведать о вас?
— Я сперва спросился у дедушки.
— А дедушка спрашивался?
— Как? — не понял Мухаммед-Султан. — У кого ему спрашиваться?
— Когда он
Слова Искандера озадачили было Мухаммед-Султана, но он ответил:
— Равняешь себя!
— Нет, беру пример.
— Как прилежен.
— Разве победителей судят?
— Слыхал, — это из преданий об Искандере Двурогом. Там это сказано: «Победителей не судят». Ты возомнил себя победителем?
— Степняки отдали мне свою казну, а не я им.
— Тебе дали удел, — сиди. Правь. Возмечтал о чём, у меня спросись: правитель-то я, не ты. Тебе дан город, а мне эта страна, вся. Дедушке видней, кому что давать. Он над нами, мы ему служим. Забылся? Всё должно быть в одной руке. Тогда она сильна, тогда ей никто не грозен. Тогда она всем грозна.
— Дедушка дядю Мираншаха осрамил, низверг. А за что? Слыхали?
— Ну-ка, за что?
— Что там сказал дедушка?
Мухаммед-Султан, опасаясь подвоха, смолчал. Искандер пояснил:
— Дедушка спросил дядю Мираншаха: «Зачем кормил войско, которое тебя не кормило?..»
— Вот то-то, что не кормил, не обучал, распустил войско. За то ему и…
— Каково оказалось войско, о том я не говорю. Дедушка спросил: «Зачем кормил войско, которое тебя не кормило? Рядом — богатые враги, чего ждал? У врагов — казна, почему не брал? Мою, отцовскую, брал, а вражескую берег, оставлял врагам». Вот что сказал дедушка.
— Дедушка правителем сюда поставил меня, а не тебя. А ты без спросу… А? А не стало б дедушки, ты что ж, отбился б от нас?
Искандер смолчал.
Мухаммед-Султан строго сказал:
— Вот тебя привезли ко мне. Будешь теперь здесь сидеть, для порядка. Чтобы в Фергане был порядок.
— Значит, сперва меня ограбили, потом заперли. На правах правителя?
— Правитель должен не только править людьми, но и выправлять их.
Искандер по-прежнему прижал к груди руки и вежливо, низко поклонился.
Мухаммед-Султан постоял, ожидая, не скажет ли чего-нибудь Искандер.
Так ничего и не дождался, а стоять молча было, пожалуй, недостойно правителя, словно ему очень нужен был ответ этого мальчишки.
Мухаммед-Султан быстро отвернулся и вышел.
Оставшись один, Искандер отошёл к окну.
Мухаммед-Султан снова вспомнил о весёлых рабах, проходя место, где они тогда смеялись. Понадобилось бы много усилий, чтобы их разыскать: в лицо он их не знал, а в Синем Дворце рабов сотни. Да и в чём их вина?
Он хмуро поехал домой.
Росла неприязнь к Искандеру. Сердила его дерзость: мальчишка, а спорил!
Мухаммед-Султан проехал уже более полпути, когда досада на Искандера возросла настолько, что Мухаммед-Султан повернул коня и поскакал обратно.