Таможенный досмотр
Шрифт:
— У них персональный столик?
Рейн усмехнулся, как умеет усмехаться только он — одними уголками губ. Было ясно, что этот вопрос ему неприятен.
— Эвика — моя родня. Дочь двоюродной сестры. Раньше они с Агнесс пели в “Кристалле”. Потом бросили. Потом… работали в Доме моделей. Обычная карусель.
Кассета на магнитофоне кончилась. Рейн стал выбирать новую из длинной пачки кассет, расставленных перед ним.
— Если хочешь сегодня поймать их наверняка, пойди в кафе “Лабиринт”. Только не сейчас, попозже. Они будут там. Думаю, что будут. Причем одни, без Сяйска.
Я нажал кнопку звонка в квартиру Кульчицкого. Я знал наверняка, что он дома: на тротуаре перед подъездом стояла на своем обычном месте машина № 04–89 ЭСТ. Подождав, я позвонил снова. Потом еще несколько раз. Только после четвертого или пятого звонка резкий, уверенный в себе голос спросил из-за двери:
— Кто там?
— Откройте. Госавтоинспекция.
Кульчицкий был человеком среднего роста, круглолицым, голубоглазым, с коротко стриженными, серыми, сильно поредевшими волосами. Он располнел раньше времени, но черты его лица, в общем, были приятны. Правда, сейчас, когда я пришел к нему и представился как сотрудник ГАИ, на лице Кульчицкого отразилось волнение. Первая реакция Кульчицкого при виде меня была одна — испуг. Испуг неприкрытый, явный. Мне даже показалось — он еле удержался, чтобы не захлопнуть дверь перед самым моим носом. Но, сдержавшись, натянуто улыбнулся и провел меня в комнату.
— Извините… Просто… Такая ситуация сейчас, что… Вы только скажите — вы насчет гаража?
— Нет, я не насчет гаража.
Кульчицкий облегченно вздохнул.
— Насчет машины?
— Да, насчет машины.
Кульчицкий покачал головой, потер лоб. Он будто готовился к тому, чтобы объяснить мне все как можно лучше.
— Понимаете, и гараж, и машина записаны на имя моей жены. Но приобретено все это было на мои деньги. Понимаете? У меня есть свидетели. Только поймите — я не хочу доводить дело до суда. В принципе, хоть это и несправедливо, я согласен отдать ей машину. Согласен. Понимаете? То есть я мог бы требовать раздела. И так далее. Но я не буду этого делать. Машину я отдаю. Но гараж должен остаться мне. Я и так иду на уступки.
— Извините. — Я слышал, как жена Кульчицкого ходит по квартире. — Меня, честно говоря, это не очень интересует. Я пришел к вам выяснить: где была ваша машина четырнадцатого и пятнадцатого сентября? Когда вы взяли отгул? Три дня подряд?
— Видите ли… — Кульчицкий помедлил. Теперь он был совершенно спокоен. Голос его стал таким же, каким я его впервые услышал из-за двери, — резким, уверенным. — Как вы поняли, я развожусь с женой. И могу ездить куда хочу. В данном случае я ездил по личному делу. Если ГАИ это интересует… Но, думаю, вряд ли это представляет для вас интерес.
— Мы расследуем крупную автокатастрофу. С этой катастрофой связана… машина, похожая на вашу.
Кульчицкий пожал плечами. То, о чем я спрашивал, его почти не интересовало:
— Пожалуйста. В тот день я был в пригороде. В Нымме. Нымме, 83-а. У своей знакомой. Зовут Сильвия. Сильвия Кооре. Работает в филармонии.
Было видно, что Кульчицкий не врет. Да и врать ему сейчас не было никакого смысла. Тем не менее, выйдя от него, я позвонил Велло Юсту и дал задание съездить в Нымме, найти там дом № 83-а и поговорить с Сильвией Кооре, а заодно и с соседями.
Для того чтобы проверить вторую машину, мне пришлось пойти в кафе “Лабиринт”, занять столик и полвечера держать на нем два места, пока не появятся Агнесс и Эвика. Швейцар сказал мне, что именно это “их” столик, за которым обычно они сидят вдвоем, как постоянные посетительницы. Сам себе я не завидовал — столик был поставлен вплотную у эстрады, как раз под динамиком ритм-гитары. Потом, когда Агнесс и Эвика сели за этот столик, пришлось прикидываться, что я их знаю, потом, когда они не поверили этому, знакомиться и изображать приятного собеседника. Еще часа два ушло на прощупывание темы где они были или могли быть в эти два дня, которые меня интересовали. Наконец с большим трудом и удалось напасть на довольно точный след. В намеках, разговора шутках я выяснил, что вечером два дня до налета, то есть как раз накануне первого утра, когда серые “Жигули” стояли на обочине, все трое — Сяйск, Агнесс и Эвика были здесь, в “Лабиринте”. Этого с одной стороны, было мало. Но с другой — много. Главное, от этого можно было идти к основному и попытаться узнать, что все трое делали потом.
Когда объявили танго и погас свет, я пригласил Эвику. Мы вышли на середину и скоро оказались окружены танцующими. Эвика танцевала легко. Казалось, не музыка командует и приказывает ей, как танцевать, а наоборот, ее тело само командовала музыкой, так что мелодия, слушая Эвику, как будто подчиняется каждому ее движению.
— Ну и что же было дальше? — спросил я.
— В смысле? — Щека Эвики чуть касалась моего плеча. Она вся была в танце, и мой вопрос, наверное, показался ей сейчас лишним.
— Ну… тогда. В тот вечер. В “Лабиринте”.
— Ааа… — Эвика засмеялась. — Почему тебя это интересует?
— Так. Скажи.
— Ну… ничего особенного. Поехали в “Олень”. Там был Лембит. Он жил там, понимаешь. Один.
Неважно, кто был этот Лембит. Друг Сяйска. Или одной из девушек. Важно узнать, где была машина. “Олень” — всем известный пансионат под Таллином.
— А дальше?
— Дальше. — Эвика подняла глаза. — Ну что тебе? Зачем? Хочешь узнать, что было дальше? Вдрызг пьяные ночью ехали в “Олень”.
Вдрызг пьяные. Значит, Сяйск был пьян и сидел за рулем. Поэтому они и поехали ночью. И естественно, поэтому тщательно избегали постов ГАИ. Этим и объясняется, что никаких данных о машине Сяйска ни от свидетелей, ни по сведениям ГАИ к нам не поступало.
— Ты не боялась?
— Я? Чудак. Ты смеешься… Знаешь, как Яак водит машину? Супер.
— Когда же вы добрались?
— Ну… — Тело Эвики танцевал независимо от нашего разговора. Так, будто разговора и не было. — Часов в пять. Представляешь, ввалились ночью к Лембиту. Он жил коттедже. Сонный, ничего не поймет. Ну просто умрешь.
— Сколько же вы там пробыли?
— Не помню. Дня три—четыре.
Музыка кончилась. Мы с Эвикой вернулись к столику. Да, и этот номер оказался пустым. Ясно, присутствие машины № 28–11 ЭСТ в пансионате “Олень” в день налета и накануне могут подтвердить несколько десятков свидетелей.
За передним стеклом нашей оперативной “Нивы” хорошо видна часть старого Таллина. Мы с Антом сидим в машине, наблюдая привычное дневное оживление на углу улицы Виру и Ратушной площади, и ждем шефа. Мне кажется, ждем зря, потому что, если бы не шеф, который хочет лично все осмотреть и проверить, мы бы вдвоем с Антом давно же были на полпути к Ярве. Примерно полчаса назад мне позвонил начальник ярвеского РОВД капитан Туйк и сообщил, что сегодня рано утром из детского оздоровительного лагеря ярвеской райкооперации угнали “Москвич-пикап”, а днем этот пикап был найден в полукилометре от лагеря. Лагерь этот сейчас стоит пустой, живут там только сторож и иногда — два—три сотрудника.