Тамплиеры
Шрифт:
Поскольку исмаилиты являлись врагами врагов латинян, франки достаточно терпимо относились к секте ассасинов. А тамплиеры, которые могли нанести сильный удар по мусульманским фанатикам с территорий своих военных лагерей в Тортозе, Ла-Коле и Кастель-Блан, ежегодно получали от ассасинов 2000 безантов за то, чтобы не трогали эту исмаилитскую секту. В 1160-е годы тысячелетние традиции исмаилитского движения были буквально взорваны действиями Хасана, предводителя общины в Аламуте, который вопреки закону Мухаммеда, неожиданно провозгласил веру в Воскресение. Как прилежный ученик, Синан тут же распространил эти верования среди сирийских мусульман. Как и анабаптисты [13] из немецкого Мюнстера, появившиеся несколько веков спустя, «богоизбранное» мусульманское
[13]
Анабаптисты (от греч. anabaptizo – вновь крещу) – перекрещенцы, члены христианской секты в период Реформации в XVI в., выступавшие за крещение в сознательном возрасте и отрицавшие церковную иерархию, иконы и большинство христианских таинств. Проповедовали равенство не только религиозное, но и гражданское. – Примеч. пер.
Через несколько лет после того как Хасан нарушил закон Мухаммеда, Синан в обращении к королю Амальрику и патриарху Антиохийскому выразил желание перейти в христианскую веру и даже направил своего посланника Абдуллу для переговоров с иерусалимским монархом. После достижения соответствующего соглашения Абдулла отправился из Иерусалима в Массиф с охранной грамотой от короля Амальрика. Но недалеко от Триполи его отряд был атакован тамплиерами под командованием одноглазого рыцаря по имени Вальтер Меснильский.
Это ослушание настолько оскорбило и разъярило Амальрика, что он приказал арестовать виновных. К тому моменту Великим магистром ордена стал Одон де Сент-Аман, сменивший в 1171 году Филиппа Наблусского. До своего избрания магистром Одон состоял на королевской службе, занимая ряд ответственных постов, а с 1157 по 1159 год находился в плену у мусульман. Его избрание способствовало улучшению отношений тамплиеров с королем Амальриком, однако в данном случае Одон настаивал на соблюдении законных прав тамплиеров, ссылаясь на папскую буллу «Оmnе Datum Optimum». По этому акту рыцари-храмовники не подлежали светскому суду. За своп проступок Вальтер Меснильский был осужден тамплиерским капитулом; окончательное решение должен был принять Рим. Не удовлетворившись этим, Амальрик отправился в Сидон, где проходило заседание орденского суда, и арестовал провинившегося рыцаря. Затем король распорядился поместить Вальтера в тюрьму города Тир, а Синану направил письмо с извинениями, уверяя, что инцидент произошел не по его воле. Однако этот эпизод снова обострил отношения между иерусалим-ским монархом и тамплиерами и побудил Амальрика обратиться к папе римскому и своим европейским коллегам с предложением распустить орден. Довести это дело до конца помешала его смерть в 1174 году.
Что же стояло за нападением Вальтера Меснильского на посланца исмаилитов? Официально Одон де Сент-Аман так и не взял на себя ответственность за этот инцидент, однако, учитывая строгий обет послушания, который брали все братья-рыцари при вступлении в орден, представляется маловероятным, чтобы Вальтер действовал по собственной инициативе. В качестве вероятной подоплеки его действий Гильом Тирский называет банальную алчность: дескать, в случае крещения исмаилитов тамплиеры теряли ежегодный доход в 2000 безантов. Более поздний летописец Вальтер Мап полагает, что тамплиеры опасались установления мира – это подорвало бы сами основы существования их ордена, и тогда они оказались бы просто ненужными.
Современные же историки считают, что, имея крупные поступления в орденскую казну от графа Генриха Саксонского по прозвищу Лев, они вряд ли могли считать потерей такую незначительную сумму, как 2000 безантов. Более правдоподобным выглядит другое объяснение: зная хитрость и вероломство своих извечных врагов исмаилитов, они сочли, что те просто одурачили короля Амальрика. И были не одиноки в своем недоверии к секте ассасинов – их поддерживал и Раймунд III, граф Триполи, чей отец погиб от рук этих фанатиков; именно он стал регентом Иерусалимского королевства после смерти Амальрика. Переговоры с Синаном больше не возобновлялись, а
1174-й унес жизни сразу двух влиятельных ближневосточных монархов – иерусалимского короля Амальрика и правителя Алеппо Нуреддина. Амальрик, которому исполнилось всего тридцать восемь лет, в глазах современников всегда уступал своему брату Балдуину III и в значительной степени подорвал мощь своего королевства дорогостоящими и безрезультатными походами в Египет. Выбранная им стратегия укрепления латинских государств в Сирии и Палестине строилась на союзе с Византийской империей. Этот союз предполагалось укрепить браком его кузины Марии Антиохийской с императором Мануилом, а также женитьбой самого Амальрика на другой Марии – дочери императора. Однако от последнего брака у него родилась только дочь Изабелла. После очередного возвращения из Константинополя незадолго до смерти Амальрик ввел при своем дворе византийское церемониальное одеяние.
К тому моменту вопрос наследования в латинских королевствах уже был решен, и Амальрика сменил на троне его сын от первой жены, Агнессы де Куртине, Балдуин IV. Тринадцатилетний наследник страдал проказой – болезнью, которая, по мнению части церковников, была послана Богом в наказание за женитьбу Амальрика на двоюродной сестре. До достижения Балдуином совершеннолетия регентом был избран граф Триполи Раймунд III, приходившийся новому королю двоюродным братом.
А вот после смерти Нуреддина возникли весьма острые споры между правителями Дамаска, Мосула, Алеппо и Каира за право стать опекуном его сына и наследника, Малика ас-Сали- ха Измаила, которому исполнилось всего одиннадцать лет. За годы своего правления Нуреддин убедительно продемонстрировал всем эмиратам, которые прежде непрерывно враждовали между собой, что мусульмане вполне способны объединиться в борьбе против франкских завоевателей. Более того, он придал своей политике отчетливую идеологическую окраску: сдержанный и строгий, «с правильными чертами и вежливо-грустным выражением лица», он отличался неподдельной набожностью и сумел придать борьбе с латинскими христианами характер священной войны, по-арабски – джихада.
Единственным человеком, поддержавшим такое духовно-политическое единство, оказался не кто-либо из законных на следников Нуреддина, а сын курдского вельможи, спасшего в свое время жизнь отцу Нуреддина, Зенги, при переправе через реку Тигр после поражения от войск багдадского халифа в 1143 году. Этого полководца звали Аюб. Вместе со своим братом Ширку, сорвавшим все попытки короля Амальрика покорить Египет, он входил в число наиболее приближенных советником Нуреддина. В этих военных операциях участвовал и его энергичный племянник Ширку Салах ад-Дин Юсуф (Саладин). Именно он нанес решительный удар по Фатимидам в Каире, добившись духовного объединения египетских мусульман с багдадским халифом. Став единоличным правителем Египта, он проводил независимую политику, нередко расходившуюся со взглядами самого Нуреддина.
Как при жизни, так и после смерти Саладина мусульмане и христиане считали его образцом смелости и великодушия. Дошедшие до Европы легенды о его необычайной щед-рости – например, о том, как он одарил мехами христианских пленников, чтобы те не замерзли в дамасских тюрьмах, или как при захвате замка Керак, где в то время проходило венчание Онфруа Торонского и принцессы Изабеллы, приказал воинам не трогать башню, где проходила свадебная церемония, – особенно потрясли христиан-европейцев, привыкших к тому, что исламских врагов было принято изображать настоящими исчадиями ада.
Отличавшийся набожностью, скромностью и милосердием, Саладин тем не менее был строгим правителем и талантливым полководцем. По словам современников, он был небольшого роста, круглолицый, черноволосый и темноглазый. Как и большинство представителей исламской элиты, он был культурным и образованным человеком, отлично владел копьем и мечом. В молодости его больше интересовали богословские проблемы, а не военное дело. Без сомнения, его упорная борьба с католиками была вызвана прежде всего религиозной одержимостью, а не просто убеждением, основанным на опыте Зенги и Нуреддина, что разрозненные мусульманские государства можно объединить только под знаменем священного джихада.