Тан Малака об исламе
Шрифт:
На с. 436:
"в те годы [1850-е гг.] татарские купцы и книготорговцы рассматривались властями как проводники русского влияния в Средней Азии. По завоевании же Хивы, Бухары и Самарканда и установлении здесь русского господства ситуация изменилась: рост исламской пропаганды стал вызывать озабоченность. Это наглядно проявилось в письме генерал-губернатора Туркестанского края П. фон Кауфмана от 1876 г. Фон Кауфман обращал внимание на размах торговли "печатными Коранами и вообще различными теологическими мусульманскими сочинениями", которая велась казанскими татарами. Генерал-губернатор Туркестана находил это "вредным для русских интересов в Средней Азии""
Мы видим, что современные российские империалисты, Путин ничего нового не придумали: они продолжают старую царскую колониальную политику использования русифицированных мусульман - татар, которые мусульманами являются лишь номинально, а на деле являются частью российской нации - в качестве посредника, в качестве средства для "приманки" мусульман "на уду". Эта уловка использовалась российским империализмом, в частности, при захвате Крыма в 2014 г., когда татар, президента Татарстана Минниханова и др., использовали в качестве посредника для оглупления крымских татар, которые в массе своей были ярыми противниками присоединения Крыма к России (хотя татары Поволжья имеют отношение к крымским татарам примерно такое же, как индейцы к индийцам). Впрочем, не только Россия, но и США используют подобные уловки: взять, хотя бы, назначение финансовым капиталом ("демократические" выборы - фактически, формальность) на пост президента США Обамы в своё время для оглупления чернокожих американцев (мол, "Америка - страна равных возможностей, президентом может стать даже чёрный").
Перейдём к интересующему нас вопросу. На с. 445 читаем:
"Работа И. Ю. Крачковского над переводом [Корана] совпала с началом кризиса советского исламоведения, связанного с тем, что подход к Корану и методы его анализа определялись в первую очередь задачами атеистической пропаганды. Именно в русле атеистических задач Н. А. Морозовым (1930) была предпринята попытка объявить X-XI вв. временем возникновения, а XIV в. (эпоху султана 'Усмана I)- временем фиксации Корана. В 1930-х гг. несколько московских ученых во главе с Е. А. Беляевым выдвинули гипотезу о создании Корана группой лиц. Их подход к изучению Корана опирался во многом на гиперкритические работы таких западных востоковедов, как Г. Вейль и П. Каэтани. Однако отношение к предмету изучения, ненаучный характер методики исследования и полученных выводов, тенденциозный, некритичный подбор материала из европейских исследований сближают работы 30-х гг. упомянутых советских авторов с сочинениями представителей казанской миссионерской школы. Вульгарно-материалистический и воинственно-атеистический характер работ первых, по существу, смыкался с идеалистическим и подчеркнуто миссионерским подходом вторых"
Итак, автор справедливо признаёт, что отношение Советской власти к исламу уже в 1930-е гг. было, по сути, старым миссионерским подходом колониализма царских времён, только ещё более агрессивным. Октябрьская революция, толкнув вперёд развитие капитализма в России, тем самым, толкнула вперёд и её колониальную политику.
На с. 442-443 читаем:
"В 1927 г. были упразднены шариатские и адатские суды, конфискованы вакфы. В феврале 1929 г. за подписью секретаря ЦК ВКП(б) Л. Кагановича в республиканские, краевые, областные, губернские и окружные партийные комитеты рассылается письмо ЦК ВКП(б) "О мерах по усилению антирелигиозной работы". Этот документ санкционировал силовое давление на религиозные объединения под предлогом смыкания религиозных организаций с контрреволюционными силами. В массовом порядке закрывались и разрушались мечети. Наряду с текстом Библии Коран попал в составленный под руководством Н. К. Крупской список книг, подлежавших изъятию из массовых библиотек. Как тут не вспомнить "Индекс запрещенных книг", изданный папской курией в 1557 г.
В августе 1929 г. Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров приняли постановление о замене арабской письменности латинским алфавитом. Вскоре на смену латинскому алфавиту пришла кириллица. В ряде областей стало небезопасным не только держать в доме печатный или рукописный текст Корана, но и любую книгу, написанную арабицей. Это привело к массовой гибели рукописей, лишь малая часть которых была спасена археографическими экспедициями АН СССР. Множество знатоков традиционных мусульманских наук оказались в сталинских лагерях, где их называли "арабистами". Началась широкомасштабная работа по вытравливанию из народной памяти религиозных традиций. Резко активизировалась атеистическая пропаганда, в ходе которой "разоблачался" и Коран. Запрет любых форм религиозного обучения и воспитания, публичного совершения праздников и обрядов привел к утрате преемственности в передаче культурной информации, спонтанному отрыву нового поколения от традиций предков"
И на с. 443:
"Перевод Корана, выполненный И. Ю. Крачковским, был включен в план публикаций издательства "Всемирная литература", однако издание было отвергнуто известным партийным функционером А. А. Ждановым и осталось в рукописи"
Конечно, Резван - буржуазный учёный, и склонен смешивать в одну кучу диктатуру пролетарскую и диктатуру буржуазную. Конечно, цензура может быть инструментом как в руках пролетарской, революционной, прогрессивной власти, так и власти буржуазной, реакционной (примечательно, что, к примеру, о запрете работ идеологов исламизма, таких как Такиуддин ан-Набхани и др., в современной "демократической" России г-н Резван ничего не говорит - наоборот, он шипит на национально-освободительное движение чеченского народа, т. е., когда речь идёт о современности, он открыто берёт сторону российского империализма; в вопросе о Советской власти, он, судя по всему, хочет приписать её антиисламскость её революционности, её пролетарскости, а не её буржуазности, контрреволюционности). Цензура может быть как прогрессивна, так и реакционна - в зависимости от того, какой класс (прогрессивный или реакционный) её осуществляет. Но здесь, в случае со сталинской Советской властью, мы видим, что наступление на ислам было именно проявлением контрреволюции, было именно сродни средневековой политике Римских Пап, боровшихся с "инакомыслием" как с идейной основой антифеодального революционного движения, и запрещавших прогрессивные произведения, в том числе и Коран (о чём г-н Резван пишет в той же работе).
Резван пишет, что "запрет любых форм религиозного обучения и воспитания, публичного совершения праздников и обрядов привел к утрате преемственности в передаче культурной информации, спонтанному отрыву нового поколения от традиций предков", в духе буржуазного учёного замазывая тот коренной факт, что борьба Советской власти с исламом, которую она вела со времён Сталина, с середины 1920-х гг., была, по сути, борьбой за искоренение революционных традиций, революционного наследия у мусульман, что праздники и обряды, на самом деле - это не главное (и действительно, сегодня российский империализм пошёл на такую уступку, как разрешение праздников и обрядов мусульман - главное, чтоб отвлечь их от революционной борьбы, которая по-прежнему строго запрещена, даже в ещё большей степени, якобы как "терроризм"). Наоборот, в искоренении праздников и обрядов проявлялись скорее остатки буржуазной прогрессивности у Советской власти, пусть даже это искоренение и проводилось грубыми и возмутительными методами (напомню, что подобная политика по отношению к религии (к христианской религии) проводилась в своё время - в 19-м веке - властями и в Западной Европе, взять ту же "Культуркампф" Бисмарка, к которой, кстати, Маркс и Энгельс относились без особого восторга по причине перегибания властями палки в борьбе с религиозными предрассудками у народа - к примеру, в "Анти-Дюринге" Энгельс высмеивает Дюринга за то, что в своей борьбе с религией тот стремится переплюнуть Бисмарка). Действительно, интерес развития капитализма, внедрения новых технологий требовал искоренения предрассудков у народных масс (чтобы, если говорить упрощённо, народ не смотрел на трактор как на "дьявольскую затею" и т. п.), и естественно, что буржуазная власть боролась с этими предрассудками методами грубыми, потому что эти предрассудки глубоко коренились в угнетённом социальном положении народных масс, а его, это положение, власти, конечно же, ликвидировать не собирались, потому что они за счёт него паразитировали; к тому же, естественно, что борьба с предрассудками мусульманских народов велась вдвойне грубыми методами, в силу того, что усиливалась неравенством между колонизаторами и колонизуемыми. Но, тем не менее, ещё раз подчеркну, нужно различать борьбу с предрассудками мусульманских народов от борьбы с революционным исламским наследием - то, что г-н Резван смешивает в одну кучу.
Что касается искоренения арабской письменности у мусульманских народов в СССР - я уже писал по этому поводу, что российский империализм тем самым действовал по принципу "разделяй и властвуй", чтобы расколоть мусульманскую умму. Здесь лишь хочу добавить, что в советских книжках постоянно расхваливали Советскую власть за то, что она, якобы, дала многим народам письменность, которой у них, якобы, не было - хотя на самом деле она именно забрала у них их собственную письменность.
* * *
"Нащупывая нить" между марксизмом-ленинизмом 100-летней давности и современностью, мы должны учитывать, что, хоть капитализм и остался капитализмом, но, в то же время, многое изменилось. Необходимо уметь правильно учесть эти изменения, правильно применить марксизм к современности.
Жизнь показывает, что, чтобы "нащупать нить" между марксизмом-ленинизмом 100-летней давности и современностью, мы должны "нащупать нить" между исламом 1400-летней давности и современностью, как это ни странно на первый взгляд (и наоборот: чтобы "нащупать нить" между исламом и современностью, мы должны "нащупать нить" между марксизмом-ленинизмом и современностью).
Здесь я вкратце разберу два вопроса - вопрос о культурно-национальной автономии и вопрос о борьбе с оппортунизмом.
1. Вопрос о культурно-национальной автономии.
Как я уже не раз писал, подкрепляя свои мысли также и ссылками на пуэрториканского лениниста (точнее, наверно, полу-лениниста) Джеймса Блаута, когда Ленин писал свои работы по данному вопросу (перед 1-й мировой войной), он стоял на позициях собственно до-ленинского марксизма ("постклассического марксизма", говоря словами Блаута), и его взгляды тогда ещё не разошлись со взглядами того же Каутского. Другими словами, он тогда ещё далеко не в полной мере учитывал то, что капитализм вступил в стадию империализма.