Танатонавты
Шрифт:
— Писатели иррационального? Да ведь таких нет! — объяснял Рауль. — Большинство писателей воображают, что либо их никто не понимает, либо они выглядят интеллектуалами. Разгоняют предложения на двадцать строк. Получают литературные премии, а потом люди покупают их книжки для украшения гостиных, чтобы знакомые думали, что они тоже интеллектуалы. Да я и сам листал книжки, в которых ничего не происходит. Вообще ничего. Приходит некто, видит красивую женщину, начинает ее обхаживать. Она ему говорит, что не знает, будет она с ним спать или нет. К концу восьмисотой страницы она решает-таки дать ему категорический отказ.
— Но какой интерес писать книжки, где вообще
— Им просто не хватает воображения. Отсюда и берутся биографии и автобиографии, документальные, художественные, всякие… Писатели, неспособные придумать новый мир, могут описать лишь свой собственный, каким бы скудным он ни был. Даже в литературе не осталось больше изобретателей. И что же? Не обладая глубиной, писатели изощряются в стиле, полируют форму. Опиши на дюжине страниц свои страдания из-за фурункула, и у тебя появятся шансы получить Гонкуровскую премию…
Мы ухмыляемся.
— Поверь мне, если бы гомеровская «Одиссея» была написана сегодня, она бы не вошла в список бестселлеров. Ее бы причислили к фантастике и триллерам. И читали бы ее только такие, как мы, ради историй о циклопах, волшебниках, сиренах и прочих чудищах.
Рауль от рождения был одарен редкой способностью судить обо всем самостоятельно. Он не повторял идеи, навязываемые телевизором или газетами. Что меня к нему влекло, так это его свобода духа, сопротивление всякому влиянию. Этим он был обязан своему отцу — профессору философии, как подчеркивал Рауль, — который привил ему любовь к книгам. Рауль читал почти по целой книге в день. В основном фэнтези и научную фантастику.
— Секрет свободы, — любил говорить он, — в библиотеке.
13. Следите за своими внутренностями!
Как-то в среду после обеда, когда мы сидели на скамейке и молча созерцали облака, плывущие над кладбищем, Рауль достал из портфеля толстую тетрадь и показал мне страницу, которую, должно быть, выдрал из книги про античную мифологию.
На ней была картинка, изображавшая древнеегипетскую барку с разными фигурками.
Он объяснил:
— В центре лодки — Ра, бог солнца. Перед ним на коленях стоит умерший. А это еще два божества: Изида и Нефтида. Левой рукой Изида показывает направление, а в правой держит анкх [3] , символ Вечности, которая ожидает путешественника в загробном мире.
— Египтяне верили в загробный мир?
— Ясное дело. А вот тут, в левом углу, Анубис с головой шакала. Он сопровождает покойника, у него в руке урна с его желудком и кишками.
Меня чуть не вырвало.
3
Крест с кольцом над поперечной перекладиной, символ жизни в Древнем Египте.
Рауль заговорил профессорским тоном:
— «Мертвые должны бдить, чтобы никто не украл их внутренности», — гласит древнеегипетская поговорка. — Он перевернул страницу и стал объяснять дальше. — Вот еще один мертвец залезает на барку. Его встречает либо Ра собственной персоной, либо свинья. Свинья пожирает души проклятых и отправляет в царство смерти, где жестокие палачи терзают их крючковатыми пальцами с длинными и острыми когтями.
— Вот ужас!
Рауль посоветовал мне воздержаться от поспешных выводов.
— Если же Ра лично соблаговолит встретить мертвеца, все будет хорошо. Покойник займет место рядом с божествами, и барка заскользит по реке, увлекаемая
— Здорово!
Рауль закатил глаза. Я начал утомлять его своими восторгами, которые тут же сменялись ужасом. Тем не менее он продолжал. Ведь я был его единственным слушателем.
— Этот змей — добрый, он отпугивает врагов света и старается изо всех сил. Но есть еще один злобный гад, Апоп. Это воплощение Сета, бога зла. Апоп обвивается вокруг барки и пытается ее опрокинуть. Время от времени он выскакивает из воды и плюется огнем. Он плавает кругами и поднимается из пучины, чтобы слопать перепуганную душу. Если все окончится благополучно, лодка мертвых продолжит путь по подземной реке, пересекающей дюжину нижних миров. В пути их поджидает множество опасностей. Нужно миновать врата преисподней, обойти стороной водяных чудовищ, спастись от летающих демонов. Но если мертвец сумеет пройти все испытания, он…
К моему великому огорчению, Рауль на этом умолк.
— Продолжим на следующей неделе. Уже семь, моя мать сейчас начнет волноваться.
Мое разочарование его рассмешило.
— Всему свое время. Не будем торопиться.
Следующей ночью мне впервые приснилось, будто я лечу сквозь облака. Лечу словно птица. Я сам стал птицей. И я лечу, лечу… Вдруг, огибая облако, я вижу женщину, одетую во все белое. Она сидит на облаке и очень красива, она юная и стройная. Я приближаюсь и вижу, что она закрывает лицо маской. Еще ближе, и я вздрагиваю от ужаса. Это не маска, это череп: зияющие глазницы, застывший в гримасе безгубый рот…
Я проснулся весь в поту, соскочил с кровати, помчался в ванную и сунул голову под холодную воду, чтобы смыть этот кошмар.
На другой день за завтраком я спросил у матери:
— Мам, ты веришь, что можно летать, как птица?
Она бросила на меня странный взгляд. Уж не спятил ли я после того случая с машиной?
— Хватит болтать ерунду. Ешь свою кашу.
14. Мифология месопотамии
4
Перевод И.М. Дьяконова.
15. У Рауля не все дома
Всякий раз встречаясь на кладбище Пер-Лашез, мы говорили с Раулем о смерти. Ну, то есть Рауль говорил, а я только слушал. Ничего нездорового, грязного или там скабрезного в этих разговорах не было. Мы просто обсуждали смерть как некий интересный феномен, точно так же, как могли бы говорить об инопланетянах или мотоциклах.
— А мне тут сон приснился, — сообщил я.
Я хотел рассказать ему о той женщине в белом атласном платье, с черепом вместо головы, которая сидела на небе, но не успел. Рауль тут же меня перебил: