Танцующая под дождем
Шрифт:
Амджад слегка округлил глаза, услышав, как она его назвала. «Абгхад» переводилось с арабского как «ненависть».
Выражение его лица стало злобным. Он прижал руку к сердцу, притворившись, будто оно у него болит.
— А я думал, что нравлюсь тебе.
— Ты нравишься мне гораздо больше, чем думаешь, — улыбнулась она ему. — Но Харам может быть в паре только с Абгхадом.
— Принцесса Грех и принц Ненависть, — сказал Амджад, растягивая слова, словно смакуя оскорбление. Оскорбления,
Марам кивнула, получая от разговора все больше удовольствия:
— Не сомневаюсь, такие имена отлично пойдут для главных героев романа в стиле фэнтези или видеоигры.
— Эти имена гораздо лучше тех, что были у нас до этого времени. Тебя будут называть не принцесса-полукровка, а Грешная Блондинка, а я сменю имя Чокнутый Принц на Чокнутый Мерзавец. Мы заработаем миллионы!
Она схватила прядь волос и продемонстрировала ее Амджаду:
— Я не блондинка, Ваше Ужасное Высочество!
— Это технические детали, Ваша Преподобная Подлость.
Она шире растянула губы в улыбке и заметила: сновавшие вокруг люди разошлись, чтобы не мешать их перебранке.
— А где же… — небрежно спросил Амджад, назвав отца Марам именем, которое по-арабски означало «извиняющийся принц», а по-английски — «осел». — Не смог проснуться после ночной игры в пасьянс?
Она снова рассмеялась:
— Он не сможет приехать.
— Его не будет на скачках? — Странно, но Амджад говорил раздраженнее, чем следовало.
— Недавно у отца была пневмония, и врачи опасаются рецидивов из-за неблагоприятных погодных условий. — Она ласково улыбнулась. — Но разве ты не счастлив? Ведь он прислал меня вместо себя!
Амджад презрительно скривил красивые губы:
— Такое ощущение, что мне преподнесли сразу несколько неожиданно-неприятных сюрпризов.
Почувствовав облегчение оттого, что он снова язвит, Марам усмехнулась:
— О, мне нравится твоя откровенность.
— Уверяю тебя, что, когда я буду говорить действительно откровенно, тебе не понравится.
— А ты попробуй, принц Абрад!
В ответ на «самый холодный принц» зрачки Амджада расширились до такой степени, что почти закрыли радужную оболочку.
— Ты этого не переживешь, принцесса Калам, — ответил он, что по-арабски означало «принцесса-болтунья».
Она ахнула и поборола желание схватить его за копну иссиня-черных волос и заставить замолчать.
Марам разочарованно вздохнула:
— Не дождешься, потому что я из мрамора, и твое жало в меня не проникает.
Его изумрудные глаза сверкнули.
— Твоя тактика отменно действует на
— Не хами мне, Амджад, — предупредила она, поборов очередное желание ущипнуть его за скульптурно-красивые щеки.
— Ма-а-ам! — Амджад прикинулся рассерженным маленьким мальчиком. — Меня назвали хамом. Но ты не переживай, еще никто не умер от моего хамства. Пока еще.
В ответ Марам показала ему язык.
Амджад опешил, и она воспользовалась его замешательством:
— Ты восхитителен, когда хамишь! Но я, в отличие от тебя, не могу долго находиться под палящим солнцем.
Он повел мощным плечом:
— В четырех шагах от тебя шатер с кондиционером. Тебе нужно всего лишь сделать несколько шагов — и окажешься в прохладе.
Она выгнула бровь:
— Хорошо, давай попробуем снова. Ты будешь изображать радушного хозяина?
— Что?! Ждешь, когда я перенесу тебя через порог?
— Это меньшее, что ты можешь сделать. Я проехала двести миль на машине, а до этого час летела на самолете.
— Во-первых, я не радушный хозяин. Во-вторых, не люблю незваных гостей.
— Не дай бог, кто-нибудь увидит акт твоего рыцарства, да?
— Угадала.
Она улыбнулась:
— Ну, думаю, сделать самостоятельно еще четыре шага я смогу.
С этими словами она прошла мимо него и шагнула в роскошный шатер, где царили полумрак и прохлада.
Обернувшись, она увидела — Амджад стоит у закрытого входа, засунув большие пальцы рук в брючные петли для ремня.
Марам вздрогнула, но не от прохлады.
— Кстати, никакой тактики у меня нет. — Она не могла не оспорить одно из его предыдущих утверждений.
Выражение его лица осталось неизменным.
— Тактика у тебя есть. Она уникальная, поэтому опасная.
— А зачем мне тактика, если она не работает с тем, кто мне интересен? Она не действует на тебя.
В ответ на ее откровенность Амджад скривился:
— Ты мне совсем не интересна.
Она энергично кивнула:
— У тебя на то есть причина.
Он насмешливо поднял бровь:
— Ах как мило с твоей стороны! Ты сама все понимаешь! Так лучше, не правда ли? Но ты ведь не думаешь, что я буду держаться за свой «комплекс» и из-за преступления одной женщины винить весь женский пол, да?
Она шагнула в его сторону:
— Нет. Ты слишком… щепетильный, чтобы из-за вины одной женщины жестоко относиться ко всем женщинам в целом.
— Проблема в том, что я встречал только тех женщин, которые укрепили мое «жестокое отношение» к ним. Нельзя сказать, что они были хладнокровными преступницами. Но все были крайне корыстными и жаждали власти.