Танцующая с Ауте. Трилогия
Шрифт:
Снимает что-то, висящее на груди на цепочке. Напрягаю глаза – маленький, не больше ногтя кораблик, отлитый из незнакомого мне металла. От него веет такой магией, что у меня волосы встают дыбом, а по крыльям пробегают золотистые молнии. Ауте! Разве арры владеют искусством заклинателей?
Размахивается и бросает кораблик в море.
Маленькая сверкающая искорка летит по плавной дуге, касается волн… Вспышка огромной силы заставляет меня поспешно отвернуться, закрыть глаза ладонью. Когда зрение наконец восстанавливается, решаю, что оно все-таки пострадало. На изумрудной глади покачивается белый парусник потрясающе лаконичных, легких очертаний. Маленькая яхта, не несущая отпечатка ни одной из известных мне цивилизаций. Совершенство, воплощенное в мечте. Без всякого удивления отмечаю, что произведение корабельного искусства может путешествовать не только по морю, но и в открытом космосе, и в междумирье, и в хронопотоке, и еще Ауте знает где. Универсальное средство передвижения.
Аррек не дает мне долго любоваться этим чудом. Мягкий телекинетический толчок, и я стою на палубе, белый песок осыпается с босых ступней прямо на гладкие доски. Дарай с каменным лицом проходит мимо и поднимается к штурвалу. Прикасается к отполированному камню, вставленному в белизну дерева, смотрит на бескрайний горизонт. Паруса натягиваются будто сами собой, но это не они заставляют нас мчаться с умопомрачительной скоростью. То, что с виду кажется допотопным парусником, на поверку оказывается этаким маленьким технологическим чудом, да еще с магической приправой.
Уже через минуту ощущаю первое перемещение.Небо становится фиолетовым, сразу три солнца сияют на нем, но море все то же. Яхта летит, едва касаясь волн. Ветер треплет волосы, рвет крылья у меня за спиной. Я наконец расслабляюсь.
Пробираюсь на самый нос, сажусь на – как называется эта штука? – в общем, на такое бревно, выступающее над самой водой, и закрываю глаза. Ощущение полета. Соленые брызги щекочут лицо. Возмущенно фыркаю и улыбаюсь. На такой скорости ветер должен был давно сбить меня с ног, но это по-прежнему только легкий и приятный бриз. Протягиваю руку – так и есть, защитное поле. Улыбаюсь еще шире.
Врываемся в ночь, затем, прежде чем глаза успевают привыкнуть к темноте, оказываемся в закате. Нежно-зеленого цвета. Смеюсь.
Оглядываюсь на дарай-князя. Все так же стоит на мостике, точно безжизненная статуя. Что же это все-таки за корабль? Прикасаюсь к мягкой белизне дерева. Запах мяты и ветра запутался в светлых, почти серебряных волосах. Тонкие пальцы держат цепочку, к которой подвешен белый парусник, маленький, не больше ногтя, но очень тщательно сделанный. Магия, более древняя, чем жизнь, стекает по изящным рукам в талисман. Свадебный подарок.
Поспешно отдергиваю пальцы. Что, полюбопытствовала? Виновато смотрю в сторону дарай-князя. Мостик пуст. Испуганно застываю, обнаружив Аррека облокотившимся рядом со мной на перила. Кровь приливает к ушам. Человек смотрит на изумрудный закат. Затем поворачивается ко мне. Непроницаемый и спокойный.
Чувствую себя маленькой напроказившей девочкой.
Меньше всего мне хочется сидеть тут и краснеть непонятно по какой причине. Кажется, Аррек, если не знает, что сказать, начинает допрос. Ну что ж, я тоже могу попробовать.
– Извините, дарай арр-Вуэйн, можно задать вам вопрос?
Видите, я даже вежлива.
– Да!
– Почему вы называете нас эльфами?
– Что?
– Люди с первого дня, как наткнулись на эль-ин, зовут их эльфами. Почему? Я исследовала вашу мифологию – у нас мало общего с этими созданиями. Откуда такие ассоциации?
Улыбается. Искренне так. Легко.
– Если приглядеться, то действительно, ничего общего. Но когда сталкиваешься с эль-ин в первый раз, эльфы – первое, что приходит на ум.
– То есть?
– Прежде всего, внешний вид. Высокие, изящные и гибкие существа, чужая грация, чужие жесты. Четко очерченные скулы. Огромные, на пол-лица, миндалевидные глаза с вертикальными зрачками. Остроконечные уши. И конечно, с чисто эстетической точки зрения… Эль-ин считают самыми удивительными и прекрасными созданиями в Ойкумене. Не без причины.
Удивленно смотрю на дарай-князя. Это похоже на изощренное напоминание о моем жалком, далеком от определения «прекрасный» виде, но тон говорит о комплименте. Что он имеет в виду?
Аррек не замечает моего замешательства или не хочет замечать.
– Потом некоторые особенности вашего поведения. Эль-ин способны бросить любое самое важное дело и – начать танцевать, или петь, или заниматься чем-то уж совсем непонятным. Это сбивает с толку. И раздражает. Вы… не вписываетесь ни в какие рамки, придуманные людьми. Вы настолько чужды и непонятны, что это даже не каждый может осознать. Гораздо проще назвать вас дикарями, потерявшими разум от постоянных мутаций. Эльфами.
Он поворачивается и внимательно смотрит на меня. Слишком внимательно. Разряд страха, короткий и острый, ударяет в позвоночник.
– Эль-ин называют эльфами потому, что это позволяет хоть как-то классифицировать вас в человеческой системе понятий. Только вот никому не пришло в голову проверить, подходит ли вам подобное определение. Вас назвали эльфами и действовали соответственно. В результате мы имеем Оливулский конфликт и все, что за ним последовало. – Он позволяет строго дозированному гневу и горечи мимолетно проступить на спокойном лице. – До сих пор не понимаю, как эти идиоты додумались до Эпидемии. Это уже слишком даже для помешанных на биотехнологиях имперцев! Они же собирались завоевать вас, а не устраивать поголовную резню!
– Они и пытались нас завоевать. Сначала. Но поcле того, как третью подряд маленькую армию им отослали назад в… э-э… разобранном виде… Как выяснилось позже, этот отряд возглавлял какой-то там сын императора. Мы, правда, не знали, что они так это воспримут. На Эль-онн принято, что раз уж ты считаешь себя достаточно зрелым, чтобы отправиться на войну, то должен принимать ее правила. А не надеяться, что тебя пощадят, опасаясь гнева могущественного папочки.
Аррек бросает на меня один из своих странных взглядов.