Танцующая с Ауте. Трилогия
Шрифт:
Мать Обрекающих на Жизнь, одного из древнейших и ужаснейших кланов Эль-онн, ошарашенно опустила уши в горизонтальное положение. С таким ей еще, кажется сталкиваться не приходилось. На лицах стоящих кругов эльфов была написана одобрительная ирония пополам с гневом. На лицах же столпившихся оливулцев – не менее одобрительное восхищение пополам со страхом. Причем стоило им заметить меня, как страх трансформировался в откровенный ужас. Всем было известно, что смертельные приговоры выносятся исключительно Императрицей, выносятся щедро, по совершенно не понятным для нормальных людей критериям. Кроме того, у меня была личная… репутация.
Тэмино
– Я не просила вас высказываться по поводу действующего политического режима. Я просила принести архивные данные! – В голосе эльфийки послышался первый рокот надвигающейся грозы.
Оливулец сверкнул глазами в сторону новоприбывших, открыл рот и… выдал. Такого не приходилось слышать даже мне. Какая грамматика, какая лексика! Какие обороты! Мнение по поводу всех остроухих в целом и этой несовершеннолетней дуры в частности. Детальное, до двенадцатого колена описание всех наших предков, с пикантными подробностями, вроде перепутанных в лаборатории пробирок, приступов зоофилии, припадков слабоумия при выборе брачного партнера. Детальное описание наших привычек, наклонностей и знакомств, причем, казалось, даже предлоги и знаки препинания отдавали чистейшим матом. И наконец пожелание нам всем отправиться по определенному, весьма отдаленному адресу.
Но какие словосочетания! Какие фразы! Шедевр!
Мгновение было тихо. Старик, закончив свое сольное выступление, гордо выпрямился и приготовился встретить неминуемую смерть с высоко поднятой головой.
Упустить такой шанс было просто невозможно. Мы коротко переглянулись, и в следующий момент в руках у всех эль-ин в помещении материализовались… электронные блокноты и занесенные над ними световые перья.
– А можно еще раз? – попросила тор Эошаан. – Помедленнее.
– Половину слов не поняла, – пожаловалась я.
– Это какой-то старинный диалект? – поинтересовалась Кесрит.
И тишина-а…
Смотритель Элэрского Мемориала икнул, вздохнул и сказал:
– Я принесу архивы, эль-леди.
И вышел.
Что ж, Антея. Добро пожаловать на Оливул!
– Они всегда такие? – спросила Тэмино, не отрывая взгляда от мелькающей на экране информации.
– Нет, – отозвалась Кесрит, мастерица чародейства и сновидений из клана Расплетающих, – обычно они хуже. Но есть прогресс. Я вот уже несколько лет не слышала ни об одной попытке убийства эльфа. Сейчас они ограничиваются словесной бранью и мелкими пакостями.
– Хотелось бы в это верить.
– Вы о чем? – Кесрит удивленно повернулась ко мне.
– Ну, никогда нельзя исключать возможность, что где-то неподалеку дымит очередная подпольная лаборатория где готовят очередное ужасное оружие. Хотя последнее время о таком действительно больше не слышно.
– Может, привыкли? – это опять от Тэмино.
– Вряд ли, – Кесрит тор Нед'Эстро откинулась на спинку своего стула. – Видишь ли, они и не должны привыкать.
Это можно было бы устроить, но Хранительница, – кивок в мою сторону, – против полной ассимиляции. Им позволено нас ненавидеть.
Мать тор Эошаан оторвалась от своих вожделенных архивов и одарила меня долгим взглядом. Сначала удивленным. Затем понимающим.
Мастерица из Расплетающих Сновидения криво усмехнулась.
– Или, вернее сказать, их научили ненавидеть эль-ин. Особенно Антею тор Дериул-Шеррн.
И еще один обмен резкими, понимающими взглядами. Столь интенсивными, что не требовалось даже подкреплять их сен-образами.
Мы втроем сидели на открытой террасе вокруг небольшого летнего столика и сообща приканчивали похищенную мной из дворца вазу с фруктами. Тэмино тоже откинулась назад, разглядывая меня пристальным, наивно-удивленным взглядом аналитика.
– Фокусировка нежелательного явления. И последующее удаление точки фокуса. Изящно. – Нашла глазами Ворона среди остальных аналитиков, погруженного в изучение какой-то информации. – Начинаю понимать, почему вы так окрысились, когда я втянула в это дело смертного.
Кесрит тор Нед'Эстро поднялась на ноги и, подойдя к перилам, задумчиво посмотрела на расстилающиеся перед ней просторы городских окраин. На фоне желтого неба Кесрит выглядела совсем потусторонней: серая кожа, серые крылья, серые волосы. Серое платье падало свободными, закручивающимися в клочья тумана складками, а серые глаза казались далекими, нездешними. Трудно было сконцентрировать взгляд, трудно понять, что же ты видишь. Черты и фигура казались чуть размытыми, постоянно меняющимися, пока наконец ты не начинал узнавать в них что-то… кого-то… Огромный, откормленный серый котище у ее ног выглядел достаточно материально, но он только подчеркивал остальное. Женщина-сон, женщина-видение. Самая неуловимая из женщин.
Мастерица сновидений тряхнула волосами, и мне вспомнились зеленые глаза и изумрудные локоны Нефрит.
– Эль-леди, – у нашего стола вдруг материализовался Раниель-Атеро, – похоже, я нашел то, что нам надо.
Они с Тэмино погрузились в оживленное обсуждение дат и «линий судьбы», к чему моментально присоединились демон и какой-то тип из Обрекающих. Время от времени свои ядовитые комментарии вставляла Кесрит. Мне оставалось только с легкой иронией наблюдать за этим импровизированным совещанием, понимая в лучшем случае половину сен-образов. И дощипывать виноград. Похоже, передышка закончилась.
Совещание стремительно переросло в спор, затем в свару, пока Учитель не заявил, что проще всего пойти и проверить. И в следующее мгновение мы, всей развеселой компанией, уже высыпали из окон, дверей и с балкона, оставляя позади пожимающих плечами оливулцев. За прошедшие годы подданные Империи научились относиться к придурковатым эльфам и их вывертам если не философски, то по крайней мере с некоторой долей иронии. Ну, пришли. Ну, перевернули все вверх дном. Ну, убежали. Чего еще ожидать от хронических сумасшедших?
Целью нашего назначения оказался один из многочисленных Садов Камней в прибрежном районе. Мальчики из охраны мгновенно выставили всех посетителей (воинственную старушку, отказавшуюся двигаться с места, со всем возможным почтением вынесли на руках). Тэмино одна зашла внутрь, а мы облепили перила и фонарные столбы, приготовившись наблюдать за очередным представлением.
Хрупкая фигурка властительницы Обрекающих медленно двигалась среди причудливых мшистых валунов. Иногда она останавливалась у высоких резных столбиков, с которых свисали тонкие ленточки с написанными на них именами – единственная форма почитания умерших, которую позволяли себе оливулцы. Полоски ткани с именами погибших приносились в сады горюющими живыми, чтобы трепетать на ветру символом недолговечности человеческой памяти. До тех пор, пока изношенная тряпочка регулярно заменялась, душа умершего была с живыми и оберегала род, если же знак памяти исчезал, значит, и дух покойного покидал свой пост на страже потомков и уходил в забвение.