Танцующая с лошадьми
Шрифт:
Наташа удовлетворенно вздохнула. Потом прозаически потерла глаза, вспомнив о размазанной туши, попыталась пригладить свалявшиеся на затылке волосы. Ее тело пылало, изнывало от предвкушения, и она мысленно попросила Мака поторопиться. Она хотела, чтобы он прижался к ней, обнял ее, вошел внутрь. Она жаждала его физически, хотя думала, что этого уже никогда не будет. С Конором она никогда такого не испытывала. Физическое влечение – да, но это было скорее сродни удовлетворению аппетита, который оба испытывали, но не головокружительное животное ощущение половинки одного
В эту минуту она услышала голос. Сначала ей показалось, что говорят в коридоре. Потом Наташа прислушалась и поняла, что это голос Мака. Она выбралась из постели, завернулась в простыню и прошла босиком к двери ванной. Поколебалась, потом приложила ухо к старинной дубовой панели.
– Дорогая, поговорим об этом в другой раз. Ты невозможна. – Он засмеялся. – Нет… Мария, сейчас мы не будем это обсуждать. Я уже тебе сказал, поиски затянулись. Да, увидимся пятнадцатого… Я тебя тоже. – Снова засмеялся. – Мария, мне пора. Поговорим, когда я вернусь.
Долгие годы после этого Наташа будет пытаться разорвать связь между запахом воска и предчувствием беды. Она отпрянула от двери. Улыбка исчезла с ее лица. Жар в ее крови, как в алхимической реакции, превратился в лед. Она успела добраться до кровати, пока он не вышел из ванной. Успокоила дыхание, потерла лицо, не решив, как его встретить.
– Ты проснулась.
Она чувствовала, что он на нее смотрит. Голос чуть охрип от недосыпа.
– Сколько времени?
– Четверть девятого.
Сердце учащенно билось в груди.
– Пора. – Наташа взглянула на разбросанную по полу одежду.
На Мака она старалась не смотреть.
– Ты хочешь встать? – удивился он.
– Думаю, да. Нам нужно поговорить с полицейскими, не забыл? Мадам… обещала позвонить в полицию.
Трусики Наташи лежали под огромным комодом орехового дерева. Она покраснела, вспомнив, как они там оказались.
– Таш?
– Что? – Она достала трусики, повернувшись к нему спиной.
Простыня скрывала ее обнаженное тело от его глаз.
– Ты в порядке?
– Все отлично. – Она натянула трусики и повернулась к нему, глядя спокойным и ясным взглядом, но в душе желая ему медленной мучительной смерти. – А что?
Мак улыбнулся, пожал плечами, слегка озадаченный и не понимающий ее настроения.
– Мне кажется, пора начинать день, – продолжала она. – Помнишь, зачем мы здесь?
Он не успел ответить, как она собрала одежду и прошла в ванную.
До визита в замок жандарм поговорил с администрацией Кадр-Нуар.
– Они ничего не знают о такой девочке. – Они сидели в гостиной и пили кофе, приготовленный мадам, которая тактично удалилась. – Но заверили меня, что сразу вам сообщат, если она появится. Вы еще здесь побудете?
Наташа с Маком переглянулись.
– Думаю, да, – сказал Мак. – Это единственное место, куда Сара могла направиться. Мы останемся здесь, пока она не приедет.
Их рассказ произвел на полицейского такое же впечатление, как и на мадам: на его лице было недоверие и немой вопрос.
– Могу я у вас спросить, почему вы думаете, что она отправилась в Кадр-Нуар? Вы знаете, что это элитная академия?
– Всему причиной ее дедушка. Когда-то давно он был членом академии – или как вы это называете? Это он считал, что она приедет сюда.
Похоже, инспектора удовлетворил ответ. Он записал что-то в блокноте.
– И у нее моя кредитная карточка. Мы знаем, что ею пользовались во Франции, – прибавила Наташа. – Все указывает на то, что она едет сюда.
Лицо полицейского было непроницаемым.
– Мы расставим жандармов в радиусе пятидесяти миль. – Он пожал плечами. – Но будет нелегко отличить одну девушку на лошади от других. Здесь, в Сомюре, многие ездят верхом.
– Мы понимаем.
После ухода полицейского они сидели молча. Наташа осматривала комнату: тяжелые портьеры, чучела птиц в стеклянных витринах.
– Можем поездить по окрестностям, – предложил Мак. – Все лучше, чем сидеть здесь весь день. Мадам сказала, что позвонит, если будут новости.
Он хотел дотронуться до ее руки, но Наташа отодвинулась, для виду роясь в сумочке.
– Думаю, нет смысла ехать обоим. – На его лице появилась обида, и Наташе захотелось его ударить. – Я поброжу вокруг академии. Ты поезжай. Будем на связи.
– Что за чушь! Зачем нам разделяться? Наташа, мы поедем вместе.
Недолгая пауза. Она собрала вещи, не глядя на него.
– Хорошо, – наконец сказала она и вышла.
В дальнем конце вспаханного поля отпечатались следы копыт. Сара попыталась бегом идти по следу, но ее сапоги тотчас увязли в липкой жиже. Передвигаться можно было только очень медленно. Наконец она добралась до кромки поля. На асфальтовой дороге осталось несколько комков грязи, а потом след Бо исчез.
Еще целый час она шла по полям, через молодую поросль. Охрипла от крика. Потом оказалась в следующей деревне. Ее трясло. Тело окоченело и казалось пустым. Болело плечо, желудок сжимали судороги от голода. Мимо проезжали машины. Сару либо не замечали, либо не обращали внимания. Иногда сигналили, если она слишком приближалась к проезжей части.
Подходя к деревне, она увидела выстроившиеся в ряд магазинчики. Из boulangerie [68] пахло свежим хлебом. Он был для нее недоступен. Она сунула окоченевшую руку в карман и достала несколько монет. Евро. Она не могла вспомнить, как они там оказались. Том положил деньги в конверте в рюкзак, которого теперь не было. Сдача. Она покупала что-то вчера. Посмотрела на монеты, на boulangerie, потом на телефонную будку на другой стороне площади. Все пропало: ее паспорт, документы Бо, деньги, Наташина кредитная карточка.
68
Булочная (фр.).