Танцующая в неволе

Перова Алиса

Внезапно желудок напомнил мне, что он голоден. Ну и пусть, мысли о еде сейчас вызывали тошноту. Я положила руку на живот и вдруг вспомнила, что я вовсе не одна. Со мной малыш, который всё чувствует, а значит, ему сейчас тоже плохо. Господи, ну а ему-то за что? И какое я имею право морить его голодом?

Неожиданно ощутив чьё-то мягкое прикосновение на своих плечах, я вздрогнула и резко обернулась. Доминик смущённо улыбается и говорит очень тихо:

– Прости, я не хотел тебе мешать, просто стало прохладно, и я

принёс кофту.

– Спасибо.

– Диана, тебе надо поесть, ты ещё долго собираешься здесь быть?

– Я прощаюсь.

– Послушай, мы завтра никуда не уедем. Босс отложил твой отъезд, но только я тебе ничего не говорил.

Я не сразу поняла, почему эта новость не вызвала прилив сил и радости. Ах, да – восемь лет подневолья. А может, пуститься в бега? Только, боюсь, что от Демона не скрыться даже на дне Сены.

– Ты разве не рада, что мы задержимся в городе? – спрашивает растерянный парень.

– Рада, – я отвечаю совсем безрадостно и направляюсь в сторону дома.

Доминик молчаливой тенью следует за мной.

Так, а в чём, собственно, трагедия? У меня есть ещё завтрашний день, и даже планы на него были. Значит, этот день необходимо провести с максимальной пользой для себя. А если повезёт, то и не один день. А заодно и подумаю о предстоящих восьми годах. Я наконец-то посчитала, что моя свобода действий ограничивалась до двадцати одного года. Ну, это ещё бабка надвое сказала. Демон ведь учить меня собирается, а не в подвале держать. Да к двадцати одному году я его в бараний рог согну, только нужен хороший план. Мамочка часто говорила: «Что нас не убивает – делает нас сильнее». Вот-вот – золотые слова, а главное, своевременно понятые.

У меня появилась новая цель, и жизнь вдруг обрела смысл. Я бережно положила руку на живот – не бойся, малыш, мы с тобой ещё поджарим этого страшного демонюку. На моих губах заиграла лукавая улыбка, и Доминик теперь поглядывал на меня с озадаченным видом. Ну, точно – решил, что я девочка с приветом.

*****

– Кажется, ты не хотела уезжать, но сама же нарушаешь правила. Ты во сколько обязана возвращаться домой? – Демон решил устроить мне прилюдную разборку в гостиной. Сейчас скажет, что я проштрафилась и не позволит задержаться.

Странно, Жак и Доминик никогда не ужинали вместе с нами, а сейчас все устроились за одним столом.

– Я ходила к храму, чтобы попрощаться, – ответила я тихо и грустно. Радость никак нельзя показывать, иначе дед сочтёт, что меня всё устраивает и не видать мне отсрочки приговора.

– Твой храм простоял восемь веков и можешь мне поверить, что до твоего возвращения он точно не развалится. Да и что ты приклеилась к нему?

– Мне там спокойно, – кротко пролепетала я, а Демон сощурил глаза.

Кажется, он видит меня насквозь, но если это так…

Я пристально смотрю ему в глаза: «Демиан, я очень скучаю по маме. Она каждый день говорила, что любит меня, целовала и гладила по голове. Мы были нужны друг другу, мы были друг

у друга, пока мамы не стало. Ты ведь долго был одинок, но теперь у тебя есть я, а у меня опять никого нет, и тебя тоже у меня нет. Дед, ты же не любишь меня, зачем я тебе?».

Взгляд Демона становится темным и жёстким. Конечно, он не слышит моего призыва, но хорошо понимает, что я давлю на его жалость. Я зажмуриваюсь, чтобы не смотреть в его страшные глаза. Сейчас я боюсь, ведь Демон ещё не озвучил мне своё решение, а значит, угроза отъезда по-прежнему существует. Вот так – в напряжении и с закрытыми глазами я выслушала его вердикт:

– У тебя ещё три дня, – прогрохотал Демон, – и только благодаря твоему положению. А иначе за сегодняшний концерт ты бы уехала немедленно и безо всяких покупок. Чтоб я больше никогда не видел твоих слёз.

Я понимаю, что выпрашивать неделю бесполезно, сделаю только хуже. И по правде говоря, очень рада этим трём дням. Только зачем было озвучивать это при ребятах? Наверное, чтобы всем была понятна причина нашей задержки, и никто бы не счёл Демона мягкотелым. Кто бы ещё посмел так подумать?! Да парни даже дышать в его присутствии боятся, а уж кусок им в горло теперь точно не полезет.

– Диана, надеюсь, тебе всё понятно?

– Да, у меня три дня благодаря моему положению. Слёз больше не будет, – отрапортовала я, уже не скрывая облегчения и смело глядя грозному деду в глаза.

– Хорошо, тогда обсудите свои планы и покупки на эти дни, и чтобы потом никаких «забыла» или «не успела». Времени у вас полно. Всё, можешь есть, – Демон развернулся, чтобы уйти.

– А ты разве не будешь ужинать? – удивилась я.

– Неужели ты думала, что я буду сидеть голодным и ждать, пока ты намолишься? – Демон презрительно усмехнулся и гордо удалился в свой кабинет. Вот же старый козёл.

Зато после его ухода дышать в гостиной стало гораздо легче, и парни расслабленно откинулись на спинки стульев. Лихо Демон их выдрессировал.

– Приятного аппетита, – пожелала я парням с улыбкой, а потом безо всякого энтузиазма принялась за еду.

Взаимным пожеланием мне ответил только Доминик, а Жак презрительно скривил губы. Да очень ты мне нужен, индюк напыщенный.

Ужин проходил в напряжённом молчании. Лучше бы дед соседей пригласил, и то веселее бы было.

– А знаешь, малышка Ди-ди, тебе не стоит гулять так поздно около нашего храма, – внезапно произнёс Жак, смерив меня насмешливым взглядом.

Ди-ди? Он это серьёзно? Хотелось влепить ему ложкой в лоб, но я сдержала эмоции. Ведь видно же, что он конченый урод, и если скажу, что мне не нравится такое обращение, то он постарается, чтобы оно ко мне намертво прилипло. Я перевела на Жака заинтересованный взгляд и спросила:

– Может быть, крепыш Жу-жу просветит, чего мне следует опасаться рядом со святым местом?

Доминик поперхнулся и закашлялся, а Жак с трудом удержал ехидную улыбку на лице, хотя рожа заметно покраснела.