Танцующие в темноте
Шрифт:
Фло совершенно не удивилась, когда Марта сказала, что Томми О'Мара был женат на Нэнси Эванс законно, и Марта сама находилась в церкви, когда там оглашались имена вступающих в брак.
— Я знаю эту девушку по воскресной школе. Он снимал комнату у ее семейства, — сказала она. И презрительно добавила: — Она говорила, что ее мать не могла дождаться дня, когда он съедет, потому что ей всегда с большим трудом приходилось буквально выцарапывать у него деньги за стол и кров.
Салли испуганно ойкнула.
— Перестань, Марта. Не надо так говорить.
— Простите меня, — убито сказала Фло. — Мне очень жаль,
— Ну, ну, сестренка, — Салли быстро поднялась из кресла и обняла свою сестру, но Марту не так-то легко было сбить со стези обвинения простым выражением сожаления.
— Тебе и вправду есть о чем сожалеть и чего стыдиться, — выпалила она. — Ты понимаешь, что все вокруг будут называть ребенка незаконнорожденным ублюдком? С ним никто не будет разговаривать в школе. В него будут плевать, его будут бить, и все будут сторониться его, куда бы он ни пошел.
— Марта! — резко окликнула мать, стоя в дверях. — Достаточно!
Фло разрыдалась и бросилась наверх, и как раз в это время открылась передняя дверь и появился Альберт Колквитт.
Через пару минут в комнату вошла Салли и присела на кровать, где, всхлипывая, лицом вниз лежала Фло.
— Ты должна была предохраняться, милая, — прошептала она. — Я знаю, что это такое, когда любишь кого-то. Трудно остановиться, все выходит из-под контроля.
— Ты имеешь в виду, ты с Джоком… — Она подняла голову и сквозь слезы посмотрела на свою сестру. Джок Уилсон продолжал наведываться в Ливерпуль, едва ему перепадало хотя бы несколько дней отпуска.
Салли кивнула.
— Только не говори Марте, пожалуйста.
Сама мысль об этом была такой абсурдной и нелепой, что Фло не могла не рассмеяться.
— Да что ты такое говоришь!
— Видишь ли, она не имеет в виду буквально все, что говорит. Не знаю, откуда в ней эта желчь и злоба. Можно подумать, она ревнует тебя к тому, что у тебя был мужчина. — Салли вздохнула. — Бедная Марта. Одному Богу известно, что она скажет, когда узнает, что мы с Джоком собираемся пожениться на Рождество, если он сможет вырваться. Она-то рассчитывала первой выйти замуж, потому что она старшая и все такое.
— Салли, о, Сал! Я так рада за тебя. — Фло забыла о своих собственных проблемах и обняла сестру. Салли взяла с нее обещание, что она не скажет никому ни слова: она хотела, чтобы все узнали об этом, когда все будет уже точно решено.
Спустя какое-то время Салли пошла вниз, потому что в тот день была ее очередь мыть посуду и она не хотела, чтобы Марта еще больше усложнила положение.
Фло села на кровати, прислонилась к изголовью и положила руки на свой растущий живот. Она откладывала эти убийственные новости так долго, как только могла, но наступил уже октябрь, шел пятый месяц беременности, и это становилось заметным. Одна или две женщины в прачечной уже с подозрением поглядывали на нее, и как-то раз, развешивая белье в сушильной комнате, Фло обернулась и увидела в дверях внимательно ее разглядывавшую миссис Фриц. После этого случая миссис Фриц довольно долгое время провела в конторе с мистером Фрицем.
Сначала Фло подумывала никому ничего не говорить, убежать куда-нибудь и родить ребенка. Она не собиралась разлучаться с семьей навсегда, хотела потом вернуться с ребенком и все объяснить. Но куда она могла убежать и на что содержать себя?
Дверь отворилась, и в комнату вошла мать.
— Извини меня, девочка, что мне пришлось уйти, просто я не могла слушать вопли нашей Марты. Может быть, тебе следовало сперва рассказать обо всем своей маме и позволить мне самой разобраться с Мартой. — Она с упреком посмотрела на свою дочь. — Как ты могла, Фло?
— Пожалуйста, мам, не начинай все сначала. — При виде опечаленного и скорбного лица матери Фло заплакала. С начала войны мать выглядела намного лучше, как будто сумела собраться с силами и решила, что не оставит свою семью до лучших времен. — Если хочешь, я уеду из дома. Я никогда не хотела, чтобы из-за меня на мою семью пал позор. — Ей не приходило в голову, что она может забеременеть, когда лежала под деревьями в парке «Мистери» с Томми О'Мара.
— Этот мужчина, этот Томми О'Мара, он должен был быть умнее. Марта говорит, что ему не меньше тридцати. Он поступил дурно, воспользовавшись наивностью молодой девушки. — Мать неодобрительно поджала губы.
— О нет, мам, — плакала Фло. — Он ничем не пользовался. Он любил меня, и я любила его. — Ложь, которую он ей говорил, не имела никакого значения, так же, как и его обещания. Он сказал ей то, что сказал, только потому, что боялся, что она не станет с ним встречаться. — Если бы Томми не погиб, он оставил бы Нэнси, и сейчас мы уже были бы вместе.
Для матери это оказалось чересчур.
— Не говори глупостей, девочка, — горячо выпалила она. — Ты ведешь себя как блудница в пурпуре.
Вероятно, Фло и в самом деле падшая блудница, потому что готова была подписаться под каждым сказанным ею словом. Может быть, другие пары не любили друга так сильно, как они с Томми. Чтобы успокоить свою мать, она кротко сказала:
— Прости меня.
— Ну, как бы то ни было, с этим делом теперь покончено. — Мать вздохнула. — Теперь нам придется иметь дело с последствиями. Я поговорила с Мартой и Сал, и мы решили, что для тебя лучше всего будет не показываться на улице, пока не родится ребенок, а потом отдать его в приют. Никто на улице ничего не узнает. Завтра я зайду к мистеру Фрицу и скажу ему, что ты заболела и не вернешься на работу. Мне не по душе то, что приходится его обманывать, он славный человек, но что еще остается делать?
— Ничего, мам, — спокойно ответила Фло. Ее вполне устраивала первая часть предложения о том, что она не будет выходить на улицу, пока не родится ребенок, но она ни в коем случае не собиралась отдавать ребенка Томми О'Мара, чтобы, по крайней мере, хотя бы какая-то частичка его оставалась с ней. Она не скажет этого матери, в противном случае скандалы растянутся на долгие месяцы. Как только ребенок родится, она переедет в другой район Ливерпуля, туда, где ее никто не знает, но не слишком далеко, чтобы ее семья могла приезжать к ней в гости. Она скажет, что она вдова и потеряла мужа на войне, и поэтому никто не сможет назвать ее ребенка незаконнорожденным. Она будет содержать и себя, и ребенка, подрабатывая стиркой и, возможно, штопкой белья — мистер Фриц часто говорил, что никто не может зашить простыню так ловко и искусно, как Фло.