Танцующий лакей
Шрифт:
Переглянувшись с Мэндрейком, хозяин предложил всем перейти в гостиную. Николас с радостью его поддержал:
— Правильно, Джонатан. Здесь сидеть скучно. Сами видите, какой Билл разговорчивый. Да и доктор Харт не лучше. Что это сегодня на них нашло?
— Вот именно нашло, тут вы правы, — с усилием произнес доктор Харт. — С нами не развеселишься.
— Ну что ж, пошли, — быстро проговорил Ройал, распахивая дверь.
Мэндрейк поспешно последовал за ним вместе с Уильямом. У двери он оглянулся и увидел, что Николас и Харт не сдвинулись с места. Первый сидел, положив руки на стол, и с улыбкой смотрел
— Ник, почему ты не идешь? — спросил Джонатан и, обнаружив, что тот не слышит, негромко добавил: — Обри, ступайте с Уильямом. Мы вас догоним.
Так что Мэндрейк и Уильям не слышали, какими словами обменялись Николас и доктор Харт.
Мэндрейк терпеть не мог всякие салонные игры и потому с тоской разглядывал подготовленные новым лакеем аккуратно заточенные карандаши и стопки бумаги. Но все получилось неплохо. Джонатан предложил довольно интересную игру в слова. Вначале он развлек гостей рассказом, как однажды в гостях у него получилось слово из семи букв, что большая редкость. Но оно было настолько неприличным, что он не осмелился его объявить. Тем более там была герцогиня очень строгих нравов.
— И представьте, что получилось, — со смехом продолжил Джонатан. — Оказывается, у нее было то же слово, что у меня. Я это понял, когда мы обменялись взглядами.
— А что за игра? — спросил Мэндрейк, чтобы поддержать разговор.
— Вы не знаете, Обри? — удивился Джонатан. — Впрочем, сейчас многие о ней забыли, но я по-прежнему ее люблю.
— Это своего рода кроссворд, — пояснила Херси. — Игрокам раздают листки с кроссвордной сеткой. Ведущий достает из мешка фишки с буквами. Игроки вписывают буквы в клеточки, кто как пожелает. Выигрывает тот, у кого получилось больше слов.
— Чем длиннее слово, — добавила Клорис, — тем больше очков. Слова из семи букв стоит пятнадцать очков, а из трех — только два. Менять ничего нельзя.
— Ну что, сыграем? — спросил Ройал, глядя на гостей.
Гости, подогретые шампанским и бренди, жаждали развлечься и потому с радостью согласились. Джонатан повел их в курительную, где начал деловито рыться в ящиках в поисках реквизита, хотя Мэндрейк еще утром видел, как он складывал туда бланки и карандаши. Когда все расселись полукругом у камина с листочками, Джонатан назвал первую букву.
Мэндрейку везло, он довольно скоро составил слово из семи букв и решил похвастаться, показав свою карточку Клорис. А сам заглянул к Уильяму и со смущением увидел, что там не вписана и половина букв. Зато в левом углу довольно умело нарисован задравший голову, важно вышагивающий петух, очень похожий на Николаса.
— Игра что-то у меня не получается, — буркнул Уильям, — но зато рисунок вышел на славу. Вы не находите?
Мэндрейк не успел ответить. Его опередил Николас, издавший
— В чем дело, Ник? — спросил Джонатан.
Младший Комплайн сидел бледный, держа в левой руке две карточки. Затем одну скомкал и переложил в правую руку.
— Что-то не так? — мягко осведомился доктор Харт, раздававший карточки.
— Вы дали мне две.
— Извините, ошибся. Просто случайно прихватил из стопки еще одну.
— Но она исписана.
— Наверное, осталась от прежней игры.
— Наверное, — кивнул Николас, глядя на доктора Харта.
Когда Мэндрейк поднялся к себе в комнату, была уже полночь. Раздвинув в темноте шторы и приоткрыв окно, он увидел, что наконец пошел снег. Призрачные снежинки крутились в оконном проеме, попадали на стекла и с грустным шепотом скользили вниз.
Вспомнив о необходимости соблюдать затемнение, он закрыл окно и задвинул шторы. Затем, включив свет, постоял, помешивая угли в камине. Спать не хотелось, он привык ложиться поздно. Мысли крутились вокруг эпизодов недавнего обеда и игры в слова. Обри стало любопытно, что же было написано на второй карточке и так взволновало Николаса Комплайна. Почему он так странно смотрел на доктора Харта? Мэндрейк вспомнил, что Николас сунул скомканный листок в щель между сиденьем и подлокотником кресла. Наверное, листок все еще там. Конечно, а куда он мог деться? Уборку в курительной слуги будут делать только утром.
Мэндрейк взглянул на книги, которые для него отобрал Джонатан, поморщился и, переодевшись в пижаму и халат, направился в ванную. Уильям, по всей видимости, спал. Света под его дверью видно не было.
Вернувшись к себе, Мэндрейк вышел в коридор, прислушиваясь к тишине. Не закрывая дверь, прошел до лестничной площадки. Из стенной ниши на него смотрел большой медный Будда, в давние времена привезенный дедушкой Джонатана из Индии. Обри постоял, размышляя, стоит ли спускаться в курительную, но очень уж хотелось узнать, что написано на смятой игровой карточке. Если в курительной кто-то есть, он пройдет дальше в библиотеку, возьмет какую-нибудь книгу и вернется к себе. Все очень просто.
Мэндрейк нащупал в темноте выключатель. Зажегся стенной ночник, и драматург, мягко прихрамывая, начал спускаться. Очень осторожно, но все равно казалось, что стены громко резонируют от звука шагов. Когда в самом низу ступенька чуть скрипнула, Мэндрейк вздрогнул и замер с сильно бьющимся сердцем.
«Чего я в самом деле так всполошился? — подумал он. — Как будто собрался кого-то ограбить».
Обри тихо, по-кошачьи прошел по холлу и осторожно, кончиками пальцев толкнул дверь курительной. А затем долго стоял в темноте, не решаясь включить свет.
Перед угасающим камином полукругом располагались девять кресел, и создавалось впечатление, что здесь проходило какое-то тайное совещание. Можно было даже определить, кто где сидел. Вот кресло Николаса Комплайна, придвинутое вплотную к креслу мадам Лиссе и презрительно повернутое спинкой к креслу доктора Харта.
Мэндрейк вначале снял с полки первую попавшуюся книгу о спорте, будто за ней и пришел, и только затем двинулся к креслу Николаса, чтобы извлечь из щели скомканный листок. Разгладив его, он прочел текст, вписанный в кроссвордную сетку: