Танцующий лакей
Шрифт:
— Хорошо. — Ройал встал и направился к двери, чем изрядно удивил Мэндрейка. — Но я вас предупреждаю. Если с Николасом что-нибудь случится, под подозрением окажетесь вы и только вы. Не буду скрывать, я твердо убежден, что вы покушались на его жизнь. Так что, если с вашей стороны появятся еще какие-то угрозы или действия в адрес Николаса, вас придется запереть под замок. — Джонатан сделал быстрое движение, и в его руке возник маленький пистолет. — Как видите, я вооружен и позабочусь о том, чтобы был вооружен Николас. Спокойной ночи.
Мэндрейк
Мэндрейку захотелось помешать дальнейшим попыткам покушений на жизнь Николаса. Причем не ради спасения последнего, а ради самого Харта. Ведь доктор себя губит и, наверное, понимает это. Надо сказать ему нечто такое, что может дойти до сердца, пробудить здравый смысл.
После ухода Джонатана доктор опустился в кресло и закрыл лицо руками. Немного помедлив, Мэндрейк подошел и тронул его за плечо.
Харт вздрогнул, поднял глаза.
— Я думал, вы ушли.
Мэндрейк заставил себя улыбнуться:
— Решил задержаться. Мне хочется, чтобы вы очнулись.
— Очнулся? — проговорил доктор с некоторым удивлением. — Если бы вы знали, как мне этого хочется! Очнуться и увидеть, что это был всего лишь кошмарный сон.
Мэндрейк сел в кресло рядом и закурил.
— Неужели все так скверно?
Доктор горько усмехнулся:
— А как вы думаете? У нее есть любовник, она мне изменяет. И при этом все отрицает, и я ей верю. Представляете, верю. Потому что очень хочется верить. А потом заглядываю в ее глаза, а в них скука и равнодушие. И я вспоминаю взгляды, которые они бросают друг на друга, и понимаю, что все кончено. Но продолжаю устраивать сцены. Это какое-то сумасшествие.
— Зачем вы сюда приехали?
— Чтобы все окончательно выяснить. Элиза предупредила, что он тоже здесь будет, и как бы между прочим добавила: «Ты сможешь понаблюдать за нами и сделать вывод». И я понаблюдал. Боже мой, да он открыто надо мной насмехался. Этакий собственник, кичащийся своим богатством. У нас в Австрии до недавнего времени подобные оскорбления решались только на дуэли.
— А у нас в Англии, слава Богу, такого давно нет, — заметил Мэндрейк.
— Да если бы и было, — угрюмо проговорил доктор, — он бы все равно вызов не принял. Потому что трус.
— Но что между вами происходит на самом деле? — спросил Мэндрейк, в душе с ним соглашаясь.
— Подумать только, — продолжил Харт, не слушая его, — несмотря на свою трусость, он, дождавшись, когда я залезу в ванну, все же решился пойти к ней. Он был у нее и сегодня утром. Элиза мне призналась, я ее заставил.
— Так порвите с ней, если вы уверены, что она вам изменяет! Так было бы лучше для вас обоих. Пусть они идут своим путем, а вы своим. Ведь насильно мил не будешь. И зачем губить карьеру и… подвергать опасности свою жизнь из-за какого-то Николаса Комплайна? Он того не стоит. Да и она, признаться, тоже. Отпустите ее на все четыре стороны. С ней вы никогда не будете счастливы. Даже если она выйдет за вас замуж…
— Замуж? — Харт встрепенулся. — За меня? Да мы уже пять лет женаты.
Затем доктор Харт заговорил. Поспешно, сбивчиво. О деловом чутье мадам Лиссе, своей рабской от нее зависимости, о вероломстве Николаса.
— Элиза настаивала, чтобы мы скрывали наш брак. Потому что как моя жена она не сможет рекомендовать меня клиенткам. И в самом деле, я всегда подвергал сомнению пользу массажа и кремов. Даже опубликовал брошюру на эту тему. В общем, для всех мы должны были оставаться только знакомыми. Так лучше для бизнеса.
Доктор говорил, не останавливаясь, постоянно возвращаясь к Николасу, и с каждым возвращением его ненависть разгоралась все сильнее. Обычно люди, выговорившись и облегчив душу, успокаиваются, а Харт, наоборот, возбуждался и еще глубже страдал.
Мэндрейк вздохнул.
«Жаль, но утешить доктора у меня не получилось. Пора уходить».
Он пытался найти фразу, которой можно было бы закончить разговор. На ум приходила идиотская: «Пожалуйста, не убивайте Николаса». Он понимал, что доктор взывает о помощи, но помочь ничем не мог.
Обри встал. Харт в отчаянии посмотрел на него, прижимая палец к своей дергающейся губе. И тут за стенкой в курительной громко рассмеялся Николас. Было хорошо слышно, будто он стоял рядом.
Харт вскочил на ноги с таким видом, что Мэндрейк испугался, что он сейчас ворвется туда и набросится на своего мучителя, и попытался схватить его за руку. И тут, как назло, они там настроились на музыкальную станцию, включив приемник на полную громкость.
Харт вскрикнул как от удара и распахнул дверь курительной.
— Ради всего святого, выключите немедленно! Я требую.
Николас презрительно усмехнулся:
— Я имею право слушать музыку когда хочу. Так что катитесь ко всем чертям.
И захлопнул дверь перед носом Харта.
Через секунду музыка смолкла, и послышался голос Уильяма:
— Вот так-то лучше.
— Да ладно тебе, Билл, — буркнул Николас. — Иди лучше спать.
Мэндрейк посмотрел на доктора.
— Пожалуйста, держите себя в руках. Неужели вам хочется сидеть под замком?
Харт опустился в кресло.
— А что я могу сделать? Ведь я бессилен. Понимаете, бессилен.
И не дав опомниться Мэндрейку, он уткнулся лицом в ладони и громко зарыдал.
Этого еще не хватало.
Понимая, что утешать бесполезно, Мэндрейк ринулся в столовую и вернулся с бокалом виски.
— Выпейте.
Он дождался, пока Харт осушит бокал несколькими большими глотками, и направился к двери.
И прошу вас, держитесь подальше от этих Комплайнов.
В библиотеке Мэндрейк застал Джонатана в обществе Херси и Клорис. Теперь для него стало естественным сразу направиться к ней и присесть на подлокотник кресла. А для нее столь же естественным было показать, что ей это приятно. Улыбкой и взглядом.