Танцы на осколках
Шрифт:
Брест помог Гере залезть на колымагу, и Прежний теперь руководил с высоты, указывая служанке пальчиком что брать, а что оставить. Полностью облачившись в броню, я подошла к сваленному скарбу. Милка скрылась в соседнем доме и принялась шумно рыться там: послышались звуки разбиваемой посуды. Она выволокла на порог мешок муки и встала, уперев руки в бока:
– Не знаю, брать или нет, - задумчиво пробормотала служанка.
– Оставь, - ответил Гера, - Еды уже навалом. Поройся лучше в доме священника, там много добра.
Подойдя к телеге, я встала, молча разглядывая барахло.
– Держи, - парень перекинул мне меч и кинжал, - Ах, да. Вот еще. – Следом полетел мой перочинный нож.
Поймав оружие, я сложила его рядом и накинула на пояс перевязь ножен.
– Ты как? – Спросил Гера, озабоченно меня разглядывая.
– Бывало и лучше, - буркнула я.
– А плечо?
– Болит, но если Милка найдет мой мешок, то будет полегче. Там у меня мазь припрятана: здорово обезболивает, спроси как-нибудь у Бреста.
Парень хмыкнул - наверняка уже увидел тот эпизод у кого-нибудь в мыслях. Я развернулась и пошла за своим жеребцом в конюшню: что поделать, привыкла к негоднику.
Зайдя в прохладный сумрак стайки, я прислонилась к столбу и осела. Не хочу, чтобы Гера лез в мои мысли, не хочу видеть молчаливые взгляды Бреста и ненужное сочувствие Милки. Черт, сколько же душ на том свете предъявят свой счет? Мне и раньше доводилось убивать, но то была самооборона, а сейчас слепая месть моими руками уничтожила целую деревню.
Сладковатый запах горелого человеческого мяса еще висел в воздухе и одному богу известно, когда он рассеется и рассеется ли вообще. Люди, которые были в часовне… С ними были дети и младенцы… Убей я только своих мучителей, дети все равно погибли бы одни на болотах. А оставь я их родителей в живых, фанатики продолжили бы насиловать и калечить простых людей с дороги. Самое паршивое - горько ухмыльнулась про себя – это то, что я не думала ни о путниках, ни о детях, когда, словно со стороны, наблюдала за своими руками, поджигающими хренов торф. Мне было плевать на их жизни, я просто хотела уничтожить тварей, которые «очищали мою плоть от скверны». Месть блюдо сладкое, но послевкусие горчит.
Кое-как поднявшись и отыскав глазами своего коня, я побрела на заплетающихся ногах. Кроме него, в конюшне животных больше не было.
– Ну, хотя бы с тобой хорошо обращались, - пробормотала я, поглаживая его шею.
Черный, так я его про себя прозвала, повел ухом, всхрапнул и покосился на меня карим глазом. Я прислонилась лбом к его теплой коже. Пальцы переплелись с мягкой гривой и сжались в кулаки. Так и стояли. Животное не боялось и не шевелилось, тихо замерло, словно забирая часть моей горечи.
На улице кто-то позвал меня по имени, я вздрогнула и, собравшись с силами, оседлала коня и вывела его из сарая.
Милка была уже в телеге, рядом с Герой, и нетерпеливо озиралась по сторонам. Брест сидел в седле, удерживая своего гнедого, тот нервно перебирал ногами. К телеге была привязана еще одна лошадь. Я залезла на жеребца и подъехала к ним.
– Нашлась твоя торба, - отрапортовал Прежний.
– А золото?
– Все нашлось и даже сверх, - брякнула Милка, но осеклась под грозным взглядом наемника.
Я огляделась по сторонам:
– Что с живностью будет?
– Я открыла загоны. Тут было-то пару коров да коз, да кошки с собаками - глядишь, не пропадут. Лошадей у них не было: только наши, да Герина кобыла. – Отчеканила Милка.
– Ты спалила столько людей, а переживаешь из-за скота?
– удивилась она.
– Животных любить легче, - ответила я ей и тронула Черного.
Тот коротко всхрапнул, соглашаясь со мной, и пустился мелкой рысью.
Мы выехали на главный тракт целым караваном. Брест крикнул что-то на ходу и умчался в сторону. Вскоре вернулся и пристроился сбоку от телеги.
– Что-то стряслось? – заволновалась Милка.
– Срезал веревку этих паскуд с деревьев, - сплюнул наемник. – Что бы не убился никто.
Служанка смотрела на него обожающим взглядом, а Гера закатил глаза и шумно вздохнул. Бедный парень: целыми днями чужие мысли улавливать, - это тебе не песни петь. Особенно тяжко, если это мысли влюбленной служанки. Гера усмехнулся и подмигнул мне.
***
375 год от наступления Тьмы
месяц Хлеборост
18 день
Близился вечер. Мы были измучены и клевали носом. Гера дремал в телеге, обложившись мешками с едой. Милка сидела рядом и правила лошадью, она смотрела вперед, не мигая, остекленевшим взглядом. Брест от бессонной ночи спал сидя, иногда вздрагивал, когда начинал заваливаться набок. Я ехала молча.
Солнце уже скрылось за соседним леском, а теплый ветер разгонял остатки послеполуденного зноя. Из-за придорожных кустов выглянула лисица и, оценив угрозу, скрылась обратно в листву.
– Гера, - наконец позвала я друга, когда наемник в очередной раз чуть не сверзился с коня.
Парень очумело подскочил и сел, потирая ладонями лицо, Милка рядом вздрогнула.
– Гер, надо место для ночевки найти.
Он сонно огляделся:
– Так… Погоди, кажись знаю здешние места. Сворачивай налево.
Я свистнула Бреста и махнула ему в сторону. Мужик, не разбираясь, куда и зачем, повернул коня, съезжая с широкого тракта на узкую проселочную дорогу. Прежний окончательно проснулся и указывал наемнику путь.