Танцы на снегу. Геном. Калеки
Шрифт:
– А мне здесь нравится, – сказал Лион.
– Ага.
– Я не про ресторан, – пояснил Лион. – Я вообще про планету. Как ты думаешь, моим родителям разрешат сюда приехать?
– Если у нас все получится, то разрешат, – решил я. – Мы же поможем фагам и вообще всей Империи. Для фагов визу получить – раз плюнуть.
Лион кивнул, зачарованно глядя вниз. Сказал:
– Это из-за снега, наверное. Я всегда любил читать про зиму. Ты смеяться не будешь?
– Над чем? Не буду, наверное.
– У нас, на станции, я однажды подал прошение в администрацию. Чтобы
– И как?
– Да никак. Мне ответ пришел, официальный, что это невозможно. Климатизаторы не приспособлены, это раз. А еще – здания не отапливаются. У нас ведь как сделано – станция вроде большого диска, очень большого. В диске всякие склады, офисы, механизмы. А жилые дома почти все наверху стоят, на поверхности диска. Диск сверху закрыт куполом и еще силовым полем…
Он замолчал. Я вспомнил наши купола, и мне тоже стало грустно.
– Это как в старину, – сказал я. – Когда люди думали, что планета плоская и похожа на диск.
– Как это может быть? – удивился Лион.
– Тогда еще в космос не летали. А на планете ведь непонятно, что она – шар.
Лион подумал и согласился, что и впрямь – не похоже.
Нам принесли еду. Лион заказал себе блинчики с мясом и острыми специями, они назывались энчеладос. Мне есть почти не хотелось, я взял только салат и горячий бутерброд. Салат был вкусный, в высоком хрустальном бокале, с курицей и овощами. Бутерброд – тоже ничего.
– А завтра мы уже будем лететь в гиперканале… – прошептал Лион. – Представляешь? Ведь тут никто даже не догадывается, что мы будем спасать всю Империю!
– Лион…
– Да я же тихо…
Низко-низко над прозрачной крышей пролетел флаер. Опустился на площадку, его сразу накрыло силовым колпаком от снега. Вышла женщина с маленькой девочкой, и они вошли в лифт. Наверное, прилетели за покупками. И вовсе их не интересовало, что двое мальчишек готовятся лететь на планету Новый Кувейт. И никого во всем ресторане это не интересовало. Потому что люди пришли сюда купить какие-нибудь вещи, посидеть за кружкой пива и вкусным ужином, а потом преспокойно отправиться домой. А там смотреть телевизор, играть с детьми, плавать в бассейнах, до утра веселиться с друзьями на каких-нибудь вечеринках. Кому и зачем это вообще нужно – прятаться от врагов, тайком десантироваться на чужие планеты, рисковать жизнью? Им же ничего не грозит. Есть Император, армия, фаги. И всякие слаборазвитые планеты, где даже дышать свободно нельзя…
– Тиккирей… – тихо сказал Лион. – Ты чего?
Я молчал, только отвернулся от зала и рукавом вытирал дурацкие слезы.
– Тиккирей, я не буду больше так выделываться, – виновато пообещал Лион. – Это я так, просто… Наверное, боюсь. Из-за этого все… и с этим фагом мелким, и вообще…
– Да при чем тут ты… – прошептал я. – Мне просто обидно…
Он понял.
– Мне тоже, Тиккирей.
– Я вот думаю… Мне кажется, я тут не смогу прижиться. Это все… чужое. Будто мне из жалости помогли. Я поэтому и согласился, Лион. Не только из-за твоих родителей. И не из-за этого дурацкого бича. Я не хочу, чтобы мне из жалости позволили
– Ничего себе из жалости! – фыркнул Лион. – Вот мне – может, из жалости. А ты помог Стасю. Если бы не ты, его бы прикончили на Новом Кувейте. И ничего бы фаги не узнали про Иней.
Он был прав, но все равно…
– Хочу доказать, – сказал я. – Сделать что-то настоящее.
– Разве ты обязан кому-то что-то доказывать? – спросил Лион. – Это глупо. Это детскость… вот так!
Ухмыльнувшись, он показал мне язык.
– Ну как ты не поймешь, – пробормотал я. – Вот мои… мои родители.
Я замолчал, и Лион пришел мне на помощь:
– Они умерли, ты говорил. Мне очень жалко, но разве из-за этого ты должен рисковать жизнью?
– Ты не все знаешь. Они не просто умерли, Лион. У нас так заведено… каждому человеку дается пай на жизнеобеспечение. На фильтрованный воздух, воду, радиационную защиту. Пай выдается на всю жизнь, но он покрывает лишь часть расходов. Остальное нужно зарабатывать. Родители потеряли работу… и проедали свой социальный пай. Когда они поняли, что работу уже не найдут…
– Их… убили? – Глаза у Лиона расширились.
– Нет. Нас бы выгнали из купола. И родителей, и меня. А снаружи долго не живут. Поэтому родители пошли в центр эвтаназии, он называется Домом Прощаний. Остатки своего пая они переписали на меня, чтобы я мог вырасти и получить работу.
Лион побледнел.
– Так бывает, – сказал я. – Ну, планета у нас такая, не приспособленная для людей, понимаешь?
– Тиккирей…
– Да ладно. – Я снова посмотрел в окно. – Я бы тоже так сделал на их месте. Но теперь я думаю, ведь это должно было случиться не зря? Не просто затем, чтобы я остался жить. Мне нужно сделать что-то большее. Что-то настоящее. Например, помочь фагам победить какую-то большую несправедливость.
– А ты не хочешь вернуться на свою планету и всем там помочь? – спросил Лион.
– Как помочь? У нас демократия. Любой может с планеты улететь, если ему не нравится. Мы сами голосуем за социальную службу. И социальные чиновники – они вовсе не злодеи. Говорят, что пай понемногу увеличивается, может быть, лет через сто воздух и вода станут бесплатными.
Лион замотал головой:
– Ты что, оправдываешь их?
– Нет, не оправдываю. Просто так сложилось. Вот посмотри, Авалон – очень богатая планета. И тут еще полно места. Можно всех наших жителей пригласить сюда жить. Но никто этого не делает. Так что же мне, на всех обижаться? На фагов, на Императора, на авалонцев?
– Зачем тогда вообще бороться? Чего фаги на Иней накинулись? Иней вообще никого не трогает!
– Иней не дает выбирать. Он отбирает свободу.
– Можно подумать, у вас на Карьере свобода есть!
– Есть.
– Какая же это свобода?
– Дурацкая. Но все-таки – свобода.
У меня вдруг задергалось веко. Ни с того ни с сего. Наверное, мне трудно было защищать мою родину. Дурацкую родину, которая отняла маму и папу.
– Тиккирей… ты не сердись, – пробормотал Лион. – Может, я не прав, но мне понять трудно.