Танцы с Арлекином
Шрифт:
Обе цыганки, когда за ними захлопнулась железная дверь, тут же перестали орать и материться и не с меньшим интересом уставились на Киру.
– Ай, гаджи…* - протянула старшая.
– Какими судьбами, гожо чяй**? – поддакнула младшая.
– Я не… понимаю… - выдавила Кира. Цыганки выглядели злющими и опасными и ей вновь стало страшно.
– На дар!*** - сказала старшая. – За что присела, красавица? Небось, не виноватая ты ни в чём? Обурели вконец эти менты поганые, волчары позорные… Вот нас, честных женщин, ни за что, ни про что схватили… Ну что такое
– Точно, бабушка, - поддержала младшая. – А что я этого мента за руку укусила – так он мне в лифчик полез! А я девушка честная… А ты что, гаджи?
– Я… я ничего… - продолжала отнекиваться перепуганная Кира.
– А вот давай, красавица, ручку, погадаю, - протянула старшая. – Всю правду скажу – что было, что будет, чем дело кончится, на чём сердце успокоится… И приведёт ли тебя дальняя дорога в казённый дом… с решётками на окнах… Ручку позолоти!
– Бабушка, у неё серёжки красивые… - мечтательно протянула девица.
– Ай, отстань, бэнгоро!**** - протянула старшая, - потом разберёмся, время много, ночь длинная… Менты тоже люди, тоже спать хотят… Давай, красавица, ручку, гадать буду… А уж позолотишь… чем придётся.
И старая цыганка ласково улыбнулась, отчего Кире сразу же нестерпимо захотелось в туалет.
*Гаджи (цыг.) – девушка, не цыганка.
**Гожо чяй(цыг.) – красавица.
*** На дар! (цыг.) – не бойся!
****Бэнгоро (цыг.) – чертёнок.
========== Глава 24. Снова - прошлое? ==========
Внимание, пока не бечено!
Внимательно изучив дело, Макс крепко призадумался. То, что пожар на улице Пролетарской Диктатуры был явным поджогом – было ясно, к гадалке не ходи. Фотографии, приложенные к делу, были отпечатаны нечётко, пожарно-техническая экспертиза проведена кое-как и вывод – взрыв бытового газа – смотрелся примерно так же органично, как седло на корове.
А вот по поводу исчезновения Пруса и Неволина были приложены показания соседок - двух бабушек-пенсионерок, проживавших напротив – в уцелевших домах 54 и 56. Одна из свидетельниц маялась бессонницей и видела, что свет в квартире, служившей ювелирам одновременно и мастерской, горел допоздна и погас только часа в три ночи. Никто из дома не выходил, никто не входил, и бабулька отправилась в постель, надеясь всё-таки немного поспать. А через час её разбудили пожарные сирены. Вторая свидетельница подтверждала показания первой, с той только разницей, что она видела момент возгорания. Только вот сначала записанная опером… ага… Куриловым С.В. фраза бабули звучала: «С трёх сторон полыхнуло, и звук раздался, словно машина отъехала…», а вот во втором протоколе, который заполнял уже некий следователь Силин, фраза звучала уже по-другому: «Полыхнуло на втором этаже, где была ювелирная мастерская, и звук раздался, будто взрыв…»
Затем было несколько записей о том, что мероприятия по розыску Пруса и Неволина результатов не дали и дело об их исчезновении передано в отдел по розыску пропавших людей. Кстати, больше фамилия Курилова ни в одном из документов дела не упоминалась.
Макс аккуратно переписал фамилии и адреса бабулек-свидетельниц и окликнул Курилова:
– Сергей! Вопрос можно?
– Валяй, - откликнулся Курилов.
– Ты ведь занимался этим делом? Вон, и один из протоколов опроса тобой составлен…
Курилов медленно подошёл к столу Макса и спросил:
– Где? А… понятно… Ну да, это было первое дело, занимался. Но там ничего сложного не было, обычный поджог, и потом меня перекинули на другое. Так что я об этом деле и не знаю ничего толком.
– Врёшь, - спокойно сказал Макс.
– А ты что ко мне в душу лезешь, мать Тереза? – огрызнулся Курилов. – Даже если и вру – тебе-то что? Парни эти давно в могиле… Хочешь бесплатный совет? Не лезь ты в это дело! Не лезь! Если жить хочешь!
– Жить? – с холодным презрением произнёс Макс. – Как ты, что ли? Посмотри на себя, Курилов… Ты же призрак. Ты только и можешь, что пить потихоньку с утра, надираясь к вечеру. Сделай уже одолжение этому миру – сдохни. Потому что ты уже мёртв.
– Не могу, - тихо сказал Курилов без всякой обиды в голосе. – Ежели я руки на себя наложу, то уж точно с Олюшкой и Юркой больше не встречусь. Ты хорошо работаешь, психолог. Дразнишь меня, чтобы я из себя вышел и тебе помогать захотел? Не выйдет. Христом-Богом тебя прошу – не лезь ты в это дело. Ведь тебе наверняка есть, что терять.
– Полезу, - вздохнул Макс. – Теперь точно полезу.
– Дурак! – с отчаянием в голосе крикнул Курилов.
– Может быть, - отрезал Макс. – Меня ведь не просто так к тебе привели. А чтобы я проникся, испугался и уехал из вашего гадюшника навсегда. И ты знаешь, кто этим рулит, правда, Курилов? Чем тебя держат? Чем?
– Уходи, - спокойно сказал Курилов. – Уходи. И не лезь на рожон. Не светись. И никому не верь. А я скажу… скажу, что от меня хотят услышать. Что ты отработаешь факты и спокойно уедешь, никого не беспокоя. Я не собираюсь тебя подставлять, идиот. Но не жди от меня помощи. Мне нечем тебе помочь.
Макс молча собрал свои записи и подал Курилову папку с делом.
– Счастливо…
– Прощай, – холодно ответил бывший опер.
***
Гостиница «Лесная сказка» тоже представляла собой образчик провинциального классицизма, правда на сей раз, помимо фальшивых колонн, фасад украшали барельефы с изображением длинноногих Марсов, воодушевляющих войска на битвы и крылатых нимф в неприлично коротких туниках. Нимфы дули в трубы, держали в руках лавровые венки, коими готовились увенчать героев, и торжественно грустили над живописными руинами.
Слегка удивлённый этой тематикой Макс, поинтересовался у женщины на ресепшн, отчего это гостиница украшена столь неоднозначно. Женщина улыбнулась и протянула Максу буклет из стопки на стойке, сказав, что там всё написано, а потом поинтересовалась, какой номер желает снять товарищ.
Макс быстро ответил, что у него назначена деловая встреча с господином Рикардо Гольдони. Женщина расплылась в улыбке и сказала, что господин Гольдони, конечно же, предупреждал о встрече и уже ожидает в номере 24, это второй этаж, налево по коридору.