Танцы в пыли (Желанный обман)
Шрифт:
Значит, Магда взяла его Джесс! Какая неслыханная наглость! Он стал опрашивать грумов, но в ответ они лишь мямлили что-то невразумительное. Джесс исчезла — вот, собственно, все что они знали. Но это он мог заметить и без них.
К ярости Эсмонда примешивалась и тревога. Никто, кроме него самого, не седлал Джесс — это строго запрещалось. Она была не только самой резвой лошадью из всей конюшни, но и самой норовистой. И только под ним становилась послушной, как овечка. Одному Богу известно, как бы она повела себя, попав в чужие руки.
А вдруг эта сумасшедшая девчонка убилась сама,
Эсмонд судорожно сглотнул. Джесс была его единственным утешением в этой жизни…
Если с ней что-нибудь случилось, то он… он своими руками задушит Магду!
Исполненный благородного гнева, Эсмонд приказал одному из грумов оседлать для него гнедую из соседнего стойла и уже через минуту скакал по дороге. Было только два пути, по которым могла уехать Магда. Он должен разыскать ее — или ее тело.
Дорога, ведущая в Годчестер, была пустынна, если не считать двух телег, которые тащились на рынок. Он знал более короткую дорогу, через лес, проложенную вдоль гребня горы, — оттуда деревня прекрасно просматривалась. Туда они и поехали. Лесная тропа была усыпана прошлогодними листьями. Никаких следов Джесс Эсмонд здесь не заметил. Тогда он свернул на другую дорогу, которая вела в Лондон. Мимо них проехала почтовая карета, а затем с ними поравнялся фаэтон, в котором Эсмонд разглядел генерала Коршама и мадемуазель Ле Клэр. Надо же, а ведь он уже почти забыл Шанталь! Узнав Эсмонда, она грациозно помахала ему своей муфтой, словно приглашала остановиться и поговорить. Но он был слишком занят своими мыслями, поэтому только поклонился и проехал мимо. Теперь у него нет времени на женщин. Черт бы их всех побрал, а особенно Магду!
После часа безуспешных поисков Эсмонд повернул назад. Теперь он по-настоящему волновался. Впрочем, в большей степени из-за лошади, чем из-за девушки. Перед высокими ажурными воротами Морнбьюри-Холла граф остановился и решил поглядеть напоследок по сторонам.
Вдруг он услышал где-то вдалеке мерный стук копыт. Этот звук показался ему знакомым. И вот он увидел ее.
Она ехала на Джесс — и неслась совершенно сумасшедшим галопом. При виде своей любимицы, живой и невредимой, у Эсмонда вырвался вздох облегчения. Они все приближались. Эсмонд на своей гнедой съехал на обочину и, как завороженный, смотрел на всадницу.
Когда она подъехала ближе, он с удивлением увидел, что Магда одета в один из костюмов для верховой езды, принадлежавших его матери. Он сразу его узнал. Это был тот самый костюм, в котором мать позировала для портрета, и Эсмонд запретил доставать его, чтобы не пробуждать печальных воспоминаний.
Костюм хранился как раз в комнате матери, в деревянном сундуке. Наверное, там и откопала его эта умалишенная… По всему, он пришелся ей впору. Любой мужчина залюбовался бы ею в этом голубом с серебряной отделкой жакете и маленькой шляпке, украшенной изящным пером. Но вот что действительно поразило Эсмонда, так это ее манера сидеть в седле. Задрав длинную юбку, так что открывались грубые шерстяные чулки, она скакала по-мужски, обхватив седло ногами.
Темные волосы Магда перевязала красной лентой и, слава тебе Господи, догадалась завесить лицо вуалью. Когда она приблизилась, Эсмонд выехал на дорогу и крикнул:
— Джесс! Эге-ге-гей!
Кобыла тут же навострила уши и, узнав родной голос, пустилась во все лопатки. Ноздри ее дрожали. Глаза вылезали из орбит. С боков срывалась пена.
Эсмонд взял ее за уздечку. При этом он наградил Магду таким демоническим взглядом, что любому стало бы не по себе.
— Чертовка! Как ты посмела взять мою лошадь?
Она выскользнула из седла. Подняв вуаль с ее лица, он увидел, что она раскраснелась и глаза ее горят безумным огнем. У нее вырвался гортанный смех.
— Можешь на меня злиться, если хочешь. Наказывай меня теперь, зато я проехалась верхом. Хоть немного выветрился из ноздрей этот отвратительный запах лекарств и курительных свечей… Иначе еще немного, и я бы сошла с ума, — тяжело дыша, сказала Магда.
Он бросил на нее пристальный взгляд.
— Как ты посмела выйти из своей комнаты?
— Я уже говорила — я тебе не сучка, чтобы держать меня на цепи.
— Как раз наоборот — ты самая настоящая сучка! — рявкнул он.
— Можешь оскорблять меня, мне все равно. Я выбралась из дома и покаталась на лошади.
Эсмонд протянул руку к Джесс и похлопал ее по боку.
— Если ты сделала что-нибудь с моей Джесс…
— Ничего я с ней не сделала, — перебила его Магда, — только устроила небольшую разминку. Это ей полезно — смотри, она уже набирает жир.
Эсмонд задохнулся.
— Да как ты, маленькая дрянь…
— Ей дают слишком много сена, — продолжала Магда, с мрачным упрямством глядя мужу в глаза.
Эсмонд хотел было взорваться, но вместо этого вдруг запрокинул голову и расхохотался. Это уже просто не лезло ни в какие ворота. Кажется, ее злосчастная щека пробудила у него обостренное чувство юмора…
Магда не знала, как ей воспринимать этот смех и что он предвещает. После длительной прогулки ее била дрожь. Конечно, из-за своего постельного режима она была не совсем готова к таким нагрузкам. Хорошо еще, что улучала моменты, когда тюремщиц не было в комнате, и ходила кругами, чтобы хоть немного размять мышцы.
Эсмонд обратился к ней уже в другом тоне:
— Мне сказали, что ты уехала еще до завтрака. Где ты была все это время?
— Ездила по округе. И еще в десяти милях отсюда делала двухчасовую остановку, чтобы передохнуть… — сказала она, пожимая плечами. — Не знаю, как тут называются деревни.
— В десяти милях! Да ты совсем загнала мою лошадь.
Магда снова пожала плечами.
— Я же говорю тебе — она просто в плохой форме.
Эсмонд сдвинул треуголку, и его губы сами собой сложились в кривую усмешку.
— Что ж, может быть, в этом заявлении и есть рациональное зерно. Я слишком часто бываю в отъезде и не даю Джесс достаточной нагрузки.
— Тогда позволь мне на ней ездить, — вдруг вырвалось у Магды, и она устремила на него умоляющий взгляд. — Она такая славная, чуткая. Такой умной лошади я еще в жизни не встречала…
— Верно говоришь. Джесс — настоящая королева среди лошадей, — ворчливо сказал Эсмонд, — но ты не имеешь никакого права на ней ездить, а кроме того, она не любит чужих.