Танец ангела
Шрифт:
Спустя два дня после похорон ровно в полдень в их дверь позвонили. Соня только что заснула. Эти два дня она перенесла тяжело. Малышка вряд ли понимала, что произошло в их жизни, но на потерю родителей и лесной детеныш отзывается плачем. Ночью она почти не спала, а находилась в полудреме больше похожей на морок. Наверняка в такие моменты у человека открывается внутреннее око и совсем неважно молод он или стар. Катя понимала это по измученному, совсем не детскому взгляду страдающей от бессонницы сестренки. Отдыхала она только вместе с ней и тоже урывками.
Услышав звонок, Катя села на край детской кроватки. От усталости и недосыпания она несколько секунд просто физически не могла открыть глаза. А когда ей это удалось, едва не заплакала от резкой, невыносимо-острой боли.
– О, господи!- Простонала она и погладила забеспокоившегося ребенка.
Катя встала с постели, осторожно притворила за собой дверь и прошла в прихожую. Посмотрела в дверной "глазок", но кто-то предусмотрительно закрыл его ладонью. Катя взяла с тумбочки баллончик с нервно-паралитическим газом. Почему-то в этот момент она вспомнила слова Маргариты Георгиевны о том, что доверять нельзя никому.
– Кто там?
– Кэт, это – я!
По голосу она узнала Лебедеву, но на всякий случай переспросила:
– Лена, ты?
– Конечно я, Кэт!- Уже слегка раздраженно ответила подруга.
Катя щелкнула замком. В этот момент лестничная площадка загудела от молодых, крепких голосов, и в прихожую ввалилась компания подвыпивших друзей.
– Катюха, подруга!- Громче всех верещала Карусельникова. Глаза у нее были как у пьяного зайца.
– Катя! Как ты, Катюша?!- Максик улыбался во весь рот великолепными ровными зубами.
– Мы, Кать, это... Проведать тебя зашли...- оправдывая вторжение, сказал Дима Новосельцев, друг Лебедевой. Из всей четверки только он выглядел смущенным.
– Катя, как же мы тебе сочувствуем,- Лебедева обняла ее и поцеловала в щеку.
И они снова загалдели, как потревоженные дрозды.
– Тихо!- Не своим голосом рявкнула Катя.- У меня Сонька только что заснула. Если она сейчас проснется, я вас убью!
– Понятно,- явно дурачась, принялись перешептываться гости.- Тихо... Тихо... Куда нам идти? На кухню?..
– Идите в гостиную, это налево. И сразу же на балкон. И ради бога, не кричите!
– Кать, ты что? Мы ведь от чистого сердца.
– Все, хватит! Проходите в гостиную, а я пока Соньку проверю.
Они, все также дурачась, по-клоунски на цыпочках прокрались в гостиную. В руках у парней было по пакету со спиртным и закусками.
На их счастье Соня не проснулась, посапывала, отвернувшись к стене. Катя осторожно проверила пеленки под ней, поправила одеяло. Из-за неплотно прикрытых дверей гостиной доносился гомон незваных гостей и звон посуды. В коридор внезапно вывалилась Карусельникова, заметила Катю и дико улыбнулась:
– Я хочу пи-пи! Где у вас делают пи-пи?!
Катя посмотрела на нее с отвращением и кивнула на дверь туалета.
– Спасибо,- проблеяла гостья и двинулась по коридору, едва не столкнувшись с хозяйкой.
– Осторожно!- Катя увернулась от ее пьяного тела.- Машка, я тебя по-человечески прошу, в детскую не заходи!
– А где это?- Икнула Карусельникова.
– Машка, мне сейчас не до шуток!- Еще раз предупредила ее Катя.
– Да, пожалуйста! Больно мне надо! Я в туалет хочу!
В гостиной уже был накрыт стол. Они даже водку по рюмкам разлили.
– Нет, серьезно, Кать,- начал Новосельцев.- Я батю твоего знал немного. Он хорошим мужиком был. Вот понимаешь, у меня на сердце так тяжело...
– Дима, ты не умеешь говорить,- перебила его Лебедева.- А если не умеешь, лучше не берись! Пусть лучше Максик за всех скажет. Он у нас самый трезвый сегодня...- они с Максимом быстро и как-то странно переглянулись, но Катя успела заметить это.- Пока этой овцы нет,- негромко добавила Лебедева и улыбнулась ей.
– Катя,- Максим встал из-за стола, в руках он держал рюмку водки.- Ты к столу проходи, к столу! Ведь все это для тебя! Все только для тебя... Катя,- повторил он, явно вспоминая заученные фразы.- Вряд ли найдутся слова, способные выразить горе и боль человека, потерявшего близких. Но ты не должна замыкаться в своем горе, потому что у тебя есть друзья, и потому что ты должна продолжать жить дальше, как бы это ни было тяжело! И мы, твои друзья, хотели бы в этот день разделить твое горе! Чтобы тебе, Катя, стало легче...
– И веселей!- Закончила за него Лебедева.- Браво, Максик! Вот как нужно сочувствие выражать. И общие наши мысли, между прочим,- добавила она уже исключительно для Новосельцева.
– Ну-ну,- хмыкнул тот. Он мог бы сказать, что на эту речь у них ушло все утро. На нее да на пьянку. Но не сказал. Наверно, потому что у него хоть сколько-то совести осталось.
– Катя, выпей с нами!- Лебедева протянула ей рюмку.
– Выпей, Кать!- Поддержал Максим.- Выпей, и тебе станет легче!
Услышав это, Новосельцев снова хмыкнул. В этот момент в комнату ввалилась Карусельникова. В таком состоянии просто заходить в комнату она уже не могла, а как мешок с мусором вваливалась в гостиную и обратно.
– Опять водку жрем?!- С ненавистью процедила она.- Я ведь знаю, зачем вы меня притащили. Сволочи...
– Ладно, Маша, успокойся,- недовольно проговорил Максим.- Лучше водки выпей и, вообще, отдохни.
– Ага!- Кивнул Новосельцев, протягивая ей рюмку.- Мы с тобой, Машка, сегодня отдыхаем!
– Димочка, я тебя люблю!- Взвизгнула Карусельникова.- А вот этого и вот эту – терпеть ненавижу!- Она выпила и мгновенно осоловела, еле добралась до кресла.
– Овца противная,- прошептала Лебедева, глядя на нее с нескрываемым презрением.