Танец ангела
Шрифт:
– Но меня винят во всем,- всхлипнула Вика.
– Никто тебя не винит. Никто не заставлял Вадима пьяным садиться за руль. Ты ни в чем не виновата, Вика... Я думал о твоем письме,- так и не дождавшись ответа, сказал Игорь.- Вика, я не тот человек, с которым ты должна быть вместе. Я не очень хороший человек со своими проблемами... Ты нравишься мне. И я уже... Ну, обмолвился тогда... Но я не смогу тебе дать всего. И я не тот, я простой очень, серый...
– Игорь, ты любишь меня?- Неожиданно спросила его Вика, ее глаза все еще были полны слез.
– Да,- кивнул Игорь.- Я
– Неужели ты думаешь, что я ничего не чувствовала?- Тихо спросила она.- Я всегда знала об этом.
– Вика, сегодня я должен уехать на несколько дней по делам. Давай, встретимся, когда вернусь... И ни о чем не думай, Вика! Я тебе серьезно говорю, никто тебя ни в чем не винит. А в тот вечер у меня просто с языка сорвалось, я не хотел тебя обидеть...- он внезапно и порывисто повернулся к ней.- Я хочу быть с тобой, Вика! Я всегда хотел быть с тобой, но думал, что это только мечты!- Он все также порывисто взял ее за руку.- Вика, я люблю тебя!
И она наконец улыбнулась сквозь слезы.
За окном смеркалось. Стихли детские голоса во дворе. Соседка Малаховых, Ермакова Ольга Николаевна, которую все называли тетей Олей, пригорюнившись сидела за кухонным столом. В эту минуту она чувствовала как мгновение за мгновением иссякает ее время. И от того одиночество вырастало перед ней глыбою. Воспоминания она перебирала как старые пуговицы в коробке. Вот эта пуговица от нарядного платьица, которое надевала на танцы в городской парк; а вот эта от тюремной робы. В их доме уже мало кто помнил, что несколько лет эта тихая и добрая женщина провела в исправительной колонии. Когда-то она хотела спасти любимого человека, но и его лишилась, и жизнь себе испоганила, да еще не рожденного ребенка потеряла. А пока оправилась после всего, пока накопила силы – годы ушли. И осталась одна-одинешенька в двухкомнатной квартире. Мать давно умерла, а несколько лет назад последний мужчина обворовал ее и исчез бесследно. По инерции она еще работала на частника швеей-надомницей, уже понимая никчемность жизни. Какой-то смысл в ней появился только в последние дни, когда у соседских девочек погибли родители. Сейчас она хоть кому-то была нужна. Она не знала, сколько лет жизни отпущено ей Господом. Но ясно почувствовала, что та пропасть, в которой люди гибнут от беспробудного пьянства и самоуничтожения, отодвинулась в туманную даль.
Но в этот вечер ее снова, как взрывом отбросило в прошлое...
С Геной Ермаковым она познакомилась в июле восьмидесятого. Ей исполнилось тогда двадцать два года. Случилось это субботним вечером. Над городом только что прокатилась гроза, и все кто был в парке, вымокли до нитки. Но уже спустя четверть часа вечер продолжился.
– Девушки, а не желаете ли познакомиться с молодыми и очень интересными людьми?!- Дорогу Оле и ее подружкам преградил высокий мужчина лет тридцати.
– А где остальные?!- Со смехом спросила его Оля, в то время она еще носила невзрачную фамилию – Кузевякина.
– Кто?- С улыбкой спросил ее незнакомец.
– Остальные молодые и интересные!
– Нам с тобой они не нужны,- незнакомец вдруг оказался рядом с ней и приобнял за талию.
Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него с изумлением. А подружки расхохотались пуще прежнего.
– Что это вы?- Оля высвободилась из его объятия.- Я вас знать не знаю!
– Вот и познакомимся,- улыбнулся мужчина.- Геннадий Ермаков, инженер-строитель.
– Оля Кузевякина, швея.
– Как-как?- Рассмеялся Ермаков.- Кузевякина?!
– А что в этом смешного?- Обиделась Оля.
– Ничего,- покачал головой новый знакомый.- Потанцуем, Оля? Подружки твои уже ушли.
Над парком летал голос и смех Аллы Пугачевой: "Арлекино! Арлекино!.." На танцплощадке яблоку негде было упасть – советская молодежь отдыхала под присмотром нарядов милиции и дружинников ДНД.
В эту ночь Оля чувствовала себя Золушкой на балу. Но первая встреча с любимым у нее не закончилась в полночь. До рассвета они обошли почти весь город.
– А я цирковой гимнасткой хотела стать!- Рассказывала Оля.- Но в детстве с трапеции упала и повредила спину.
– Досадно,- Гена смотрел на нее с улыбкой.- Представляю, как бы на тебя мужики глазели, когда ты под куполом цирка в одном купальнике крутилась.
– Я же серьезно говорю!- Оля плотней закуталась в его пиджак.
– Я тоже. Оля, ты очень красивая девушка. Я тебя сегодня увидел. Подружки твои, как кошки мокрые. А ты...
– А я?- Они резко остановились под уличным фонарем.
– А ты? Ты самая красивая...
– Обманываешь меня,- прошептала она, заглядывая в его темные глаза.
– Нет,- Гена осторожно прикоснулся губами к ее губам.- Я тебя не обманываю, Оля.
В этот момент из-за поворота выехала поливочная машина. Водитель сначала сбросил скорость и сбавил напор воды, а потом и вовсе нажал на тормоз:
– Эй, вы, уйдите с дороги!
– Спокойно, батя!- Отозвался Геннадий.- Дурак какой-то,- с улыбкой сказал он Оле.- После дождя еще асфальт не высох, а он уже дороги поливает!
– Ой, это наш сосед!- Оля резко отвернулась от поливочной машины.- Давай уйдем отсюда!
– Он тебя не узнал,- улыбнулся Гена.
– Да, не узнал. Знаешь, какое он трепло!- Сказала Оля.
– Трепло, говоришь?..- Задумчиво произнес Гена.- Ну-ка, подожди, я с ним поговорю.
Он отвел ее на тротуар и вернулся на дорогу. Поливочная машина проехала несколько метров, и водитель снова нажал на тормоза.
– Мужик, тебе жить, что ли, надоело?!- Он высунулся из окна и погрозил Геннадию кулаком.
– Ну-ка, дядя, выйди!- Приглашающе улыбнулся Гена.
– Тебе чего надо-то?!- Водитель посмотрел на него уже насторожено.
– Закурить есть, дядя?
– Уходи с дороги, я тебе сказал!- Взъярился тот.- Тебе делать, что ли, нечего?!
– Ах-ты ж, сученыш!- Гена в мгновение ока преодолел несколько метров, запрыгнул на подножку машины и принялся месить кулаками бесформенное лицо водителя.- Ты, мяфа, у меня сейчас все забудешь!
– Да, ты чё, мужик?!!- В голос завопил тот, вырываясь из цепких рук Гены.