Танец ангела
Шрифт:
— Честно говоря, ты не производишь впечатления борца за уничтожение классов.
Появилась девушка, одетая, как официантка, в белую блузку и узкую черную юбку. Макдональд отодвинул стопку бумаг, и она поставила на стол поднос с белыми чашками, белым чайником, сахарницей и пакетом молока, улыбнулась Винтеру и вышла.
— У вас там все сыщики выглядят как ты? — спросил Макдональд.
— Только во время командировки.
— А в Англии всегда ходят так, как мы сейчас. Наше здание очень удобно расположено. Как видишь, мы не афишируем свою работу. Здесь мы скрыты от глаз, предоставлены сами себе, и после работы в городе мы всегда спешим сюда. Здесь наши компьютеры, тут мы общаемся, болтаем, думаем.
— И говорите по телефону.
При этих словах зазвонил телефон на столе. Макдональд поговорил минуту, положил трубку и сказал:
— Родители Джеффа могут принять нас завтра.
— Это хорошо.
— Посмотрим.
— Ты можешь как-то в целом охарактеризовать этот район, где вы работаете, юго-восток, есть ли что-то общее в укладе жизни?
— Нет. Единственное — чем дальше от Лондона, тем приятнее. Меньше преступность, красивее дома, добрее люди. В Кройдоне есть неплохие районы, там в бизнес-центре крутятся большие деньги, но вокруг трущобы, где преступность очень высока. Выше на север — еще хуже. Брикстон, Пекхам… Много уголовщины, мало или совсем нет денег, много иммигрантов, у которых никогда не будет шанса выбраться.
— Понятно.
— Я столько лет отходил тут полицейским, что ясно вижу: те, у кого раньше было мало шансов, сейчас не имеют их вообще.
— Значит, растет преступность.
— Конечно. И отчужденность. Раньше те, у кого были деньги, не хвалились своим богатством, а теперь процветает открытая неприязнь: те, у кого есть, презирают тех, у кого нет. Я вижу это каждый день.
— Тут дело не только в деньгах или цвете кожи. Идет отчуждение тех, кто отклоняется от стандарта, во всех смыслах. Это новая тенденция в Швеции.
— У вас тоже? Не верю.
— Я тебе точно говорю.
— Упаси вас Бог прийти к тому же, что у нас.
— И это говорит циничный опытный коп?
— Я не знаю.
Макдональд отхлебнул чай.
— Наша работа делает из нас циников, — продолжил Винтер. — Человек вдруг понимает, что он совершенно один, что людям на все наплевать, что все постоянно врут — не только прижатый к стенке уголовник, но все вокруг.
— А тем, кто виноват на самом деле, как с гуся вода. Трудно удержаться от циничных мыслей…
— А сколько ужасов приходится видеть. Как без цинизма пережить картины насилия, последствий насилия?
— О, да.
— И все-таки ежедневный контакт с людьми помогает. Это единственное, что как-то держит.
— Контакты — наше всё. Когда убивают или кто-то пропал без вести, мы везде объявляем об этом, и нам звонят тысячи людей, желающих помочь, ты же слышишь.
Действительно, можно было различить постоянные звонки где-то в другой комнате.
— Несколько лет назад был у нас такой случай, — сказал Макдональд. — Мальчик, лет двенадцати, был зверски убит, над ним еще и издевались перед смертью. У нас у всех волосы стояли дыбом. Что же за исчадие ада ходит тут рядом с нами?
— Знакомое чувство.
— Нам позвонил один человек и сказал, что когда он был подростком, он разносил газеты в том районе, где был найден мальчик. И там жил некий тип, который к нему приставал. Про него ходило много слухов, но в полицию никто не заявлял. Звонивший сказал, что сейчас ему тридцать два года, но он до сих пор помнит свой ужас.
— Помнил ли он имя?
— Да, он назвал имя и адрес, мы его пробили, он был не так уж стар. Мы начали задавать ему вопросы и он тут же раскололся.
— Какой редкий случай, — сказал Винтер.
— Да, но это не просто везение, если смотреть на вещи шире. Если бы мы не были доступны, если бы люди не знали, что мы доступны, хотя и немного скрыты от глаз, этот парень не позвонил бы.
— Вот бы нам сейчас такой звонок в Гетеборге.
Винтер забыл про свой чай, увлекшись беседой.
— Принести новый? — спросил Макдональд.
— Нет, спасибо, сойдет.
— Мне совершенно нетрудно.
— Я знаю.
Макдональд потер колено, и Винтер спросил:
— Опять болит?
— Боль проходит к воскресенью и появляется в понедельник. Кстати, хочешь с нами?
— Куда?
— Сыграть матч с командой паба.
— Где?
— В Кенте, три мили отсюда. Я там живу, и паб стоит там же.
— Если я еще буду здесь.
— Конечно, будешь.
— Пожалуй, я бы взял другой стакан чаю, — сказал Винтер, чтобы сменить тему.
Макдональд вышел и скоро вернулся с подносом.
— Наша служанка занята за компьютером.
— Так что пришлось ее сыну поработать.
— Ты о чем?
— «Сын служанки», был такой роман у знаменитого шведского писателя, — сказал Винтер, надеясь, что название можно узнать в его переводе на английский.
— Знаю, Стриндберг.
— Кто из нас теперь мистер Всезнайка?
— Этот роман лежит у меня в стопке книг, которые я планирую прочитать, когда выйду на пенсию.
Винтер отпил горячий и сладкий чай. В спину светило теплое солнце. Лицо Макдональда было слегка полосатым, и на этот раз не от жалюзи. Он просто побрился, и его кожа отливала синевой. Черные брови сходились на переносице. На столе лежали очки для чтения без оправы. Макдональд взял их повертеть в руках, и они исчезли в его лапе, как детская игрушка. «Наверное, он зверь на футбольном поле, — подумал Винтер. — Еще хуже, чем я».
— Вы нашли кого-нибудь, кто видел мальчика с убийцей? — спросил он.
Макдональд отпустил очки, наклонился вперед. Линии на его лице стали резче.
— Несколько человек. И самый вменяемый из них утверждает, что тот тип, который был с мальчиком, выглядит как я.
— Как ты?
— Так он сказал.
— Что он имел в виду?
— Насколько я понял, речь шла о крупном мужике с длинными темными волосами.
— Мы тоже пришли к этому. Большой и темный.