Танец ангела
Шрифт:
— Я слышал, что ты снова беспокоился насчет Бергенхема, — сказал Винтер.
— Расслабься и наслаждайся видом.
— Он где-то запалился, Болгер?
— Нет ничего выше этого. — Болгер опять обвел рукой пейзаж.
Винтер ощутил запах морского ветра. Внезапный порыв пригнул кусты у домика.
— Ты часто сюда приезжаешь? — спросил Винтер.
— Чаще и чаще.
— И на ночь остаешься?
— Иногда. Если нет настроения заводить мотор.
Лодка Болгера, сделанная из того же дерева, что и домик, отдыхала у причала.
— Парень связался со стриптизершей, — сказал Болгер. — Одной из самых популярных.
— Значит, у него были на это причины, и ты это уже мне говорил, когда звонил в Лондон.
— Дело ваше.
— Кто она?
— Просто стриптизерша.
— Ты из-за этого меня позвал?
— Ты же сам сказал, что тебе надо проветриться.
— Кто она? — снова повторил Винтер.
— Она кололась, а таким что угодно в голову вступает.
— Ты хорошо ее знаешь?
— Нет.
— Но тебе это не нравится.
— Это никогда не бывает безопасным, Эрик.
— Что я должен сделать?
— Выяснить, чем он занимается.
— Я это прекрасно знаю.
— Ты всегда все прекрасно знаешь… — сказал Болгер.
— Что ты хочешь сказать?
— Где…
— Не понял?
— Матс…
— Что ты там бормочешь, Болгер? При чем тут Матс?
Болгер взглянул на Винтера снизу вверх.
— Не бери в голову, — сказал он.
— О чем это все?
— Да черт с ним, — сказал Болгер. — Пойдем в дом, Эрик, выпьем по капле.
Винтер наблюдал, как над морем надвигается вечер. Огни двух встречных паромов на мгновение слились в один, став в два раза сильнее.
Они пили кофе и шнапс. Болгер развел огонь в камине, это было единственное освещение.
— Когда паром идет обратно?
— В восемь.
— Если хочешь, можешь остаться на ночь.
— Спасибо, нет времени.
— Есть одно дело… Когда я подумал обо всем этом еще раз…
Винтер допил кофе, чувствуя покалывание на языке от местного шнапса. Он откусил кусочек сахара.
— Я подумал, что, может быть, эти мальчики, которых убили, бывали у меня в баре…
— И ты только сейчас об этом говоришь?
— Я не видел именно их, но большинство ребят их возраста заходят сюда раз или два в месяц. Обычно они собираются по четвергам.
— Мм…
— Надо бы проверить.
— Конечно.
— Может, я им тоже что-нибудь подавал, раньше я об этом не задумывался.
— Мм…
— Покажи мне фотографии еще раз.
Болгер настоял, чтобы Винтер пошел с ним к недавно им сооруженному очагу на скале. Вечер накрывал их синей чашей. Взвились языки пламени, цвета переливались из желтого в кроваво-красный. Лицо Болгера то пропадало в дыму, то появлялось вновь. В огне Винтеру мерещились скачущие фигуры.
42
Винтер прочитал оба письма квартирного вора. Он достаточно подробно и убедительно описал окровавленную одежду и подслушанный из-под кровати разговор.
В гетеборгской квартире Викингсона нашли следы крови — человека и животного. Макдональд тоже нашел кровь на Стенли-Гарденс. Это были свежие новости, и чья там кровь, еще не выяснили. Кровь капает, как бы ни был осторожен человек, подумалось Винтеру.
Он размышлял о беседе по телефону. Вор пишет, что Викингсон произнес «пленка». Что конкретно он имел в виду?
Они проверили звонки Викингсона. Он никогда не звонил в Лондон. Впрочем, он и в Гетеборге редко кому-то звонил. В тот день, когда его подслушал вор, Викингсон звонил в телефон-автомат в центре города.
Если только в письмах была правда. Если это не еще один псих. Письма выглядели заслуживающими доверия, но точно никогда нельзя знать.
Викингсон вернулся в Гетеборг, и прокурор под нажимом все-таки разрешил его временно задержать. Винтеру стало спокойнее, он получил время подумать. Теперь в течение четырех дней они должны были предъявить суду основания для ареста, если они хотели его арестовать, и Винтер пытался оттянуть этот момент. С теми доказательствами, что есть у них сейчас, ордер на арест никто не даст.
У них было максимум четыре дня. «Надо организовывать опознание. По другую сторону стеклянной стены поставим Бекмана, водителя трамвая», — думал Винтер.
Он когда-то изучал, как функционирует память. Опознание — ключевое звено многих уголовных расследований. Так часто все усилия идут псу под хвост из-за непрофессионализма, халатности или простой невнимательности! А ведь человеческая память хорошо приспособлена именно для распознавания лиц.
И Винтер позвонил Рингмару.
— Бертиль, ты можешь заглянуть ко мне на минутку?
Вошел взволнованный Рингмар.
— Бодро выглядишь, — сказал ему Винтер.
— Появился свет в конце туннеля…
— Я думаю, что Бекман может нам помочь при опознании. Но сначала мы устроим еще один допрос, более когнитивный.
— Ты читаешь мои мысли, — с иронией сказал Рингмар. Он почему-то не выносил некоторых слов из лексикона Винтера.
Когнитивный метод позволяет свидетелю задействовать все резервы памяти. Вопросы будут более открытыми, времени на раздумья больше. Бекман опишет каждую деталь с разных углов зрения, все действия в прямой хронологии и вразброс.