Танец Грехов
Шрифт:
— Скорее всего, кощеевцы должны были передать тебя«Перуну», а они, свою очередь, отправиться с тобой на то капище. Просто вкакой-то момент всё пошло не так.
Однорукий принял задумчивый вид, и они ещё несколькоминут шагали по наваленным сугробам, надеясь отыскать место для ночлега, но тутон выпалил:
— Пока я валялся на мёрзлом полу, в этом мешке, яслышал, как эти кретины что-то говорили. Потом один из них громко крикнул«ворона» и что-то вроде: «предатель» и началась эта чёртова бойня.
Больше они не разговаривали, до того момента, покане обнаружили небольшую
«Почему им понадобился Однорукий? Зачем, они решилипринести его в жертву? Какая ещё к черту ворона, которая сорвала передачу этойсамой жертвы? Причём тут этот огромный предводитель “Перуна”?»
Он попытался разжечь огонь техникой, как это мог бысделать всякий из язычников, но у него ничего не получилось и он плюнул на этодело. В животе урчало и пустело, но есть было нечего — вчера они умяли небольшойостаток солонины из бочки, не подумав о сегодняшнем дне.
Рассвет вздымался не торопясь, но солнечные копьяуже авангардом побеждали ночной сумрак. Вдалеке, сквозь плотные щиты издеревьев виднелась небольшая выемка озера. Вода, наверняка замёрзла и сейчасбыла кристально голубой.
Виктор вдруг подумал о Кристине — той назойливойдевчушки, которая ещё с начала года дала повод о себе вспоминать. Они с нейобщались недолго, но столько успели пройти! Но последний раз он видел её, когдатот чёртов виконт из Преисподни решил затеять с ним игру. Если бы не тотогненный шторм, тогда он бы отбил и сейчас его товарищи бы…
Но он только зло ударил по полу. Он не можетпоступить иначе. Если будет слишком мягкотелым и слабым, то не выживет. А еслине выживет, то не отомстит.
В краснеющих углях костра он видел кровавые картиныпрошлого, труп матери, отца, которые лежали в озере крови и обугленные детскиекости своей сестры. Тела родителей, все растерзанные, разорванные иобезображенные, будто на них спустили уйму кровожадных собак. А теперь он виделсамого себя, раздавленного и потерянного, глупого паренька, которого отправилижить к тётьке. Та сука просто хотела высосать из его набитых кошельков побольшеденег и как только узнала, что получит своё наследство, мигом выбросила его. Нокуда идти одинокому, брошенному парню, которого жизнь лишила всех красок?Только в Святую Инквизицию, где он бы воплотил свою месть.
«Какая месть, придурок, — говорил он сам себе и отсвоих же слов кровь его закипала, — ты за себя постоять толком не можешь ихочешь отомстить? Положим, силы ты обнаружишь, но кому ты собрался мстить?Демонам? Или тому чертяке, который тебя спас, когда твои же товарищи хотели срезать голову и поставить её к себе наполку?»
«Но они должныпоплатиться, — вкрадчиво внушал другой, более тихий и страшный голос, — ониубили твою семью и оставили тебя ни с чем. Они, эти проклятые демоны, этивыродки отобрали у тебя всё, что ты имел!»
«Но
«У меня не было выбора!»
«Был. — Шептали триголоса. — Был… Был…»
Он вскочил от того, какметалл касается его лица. Он едва не вскрикнул, прежде чем понял, что егодержит Однорукий своей протезированной рукой. Была глубокая ночь и утро,Виктору, видимо, приснилось. Метель взметала снег и гнула верхушки могучихдеревьев, да так, что дальше собственных рук не было ничего видно. Беловолосый тихоуказал направление и тут же, где-то справа, послышались громкие голоса, едваслышные из-за сильных порывов ветра.
Через несколько минут тениприблизились к хижине.
— Говорю тебе, Шакал, нетего здесь. Наверняка прибрать уже успели этого сопляка, прежде чем мы егонайдём.
— Найдём, — отвечалголос, — приказ есть приказ. Хозяин же тебе сказал, что он не мог просто таксгинуть.
— И поэтому мы ищем егосреди огромного леса, где таится тысяча-другая язычников, — саркастичноподметил третий голос.
— Да, именно поэтому, Кинжал.О, ты только посмотри, лесничий домик. Сюда.
У старого, понурогодомика возникли четыре тени. Они были похожи друг на друга как две капли воды,но голоса их отличались. Сидя в углублении на земле, в паре десятков метров отхижины, Виктор пытался определить, кто эти чужеземцы.
Тени шарились в доменедолго и активно перекликались между собой, жалуясь, что ничего съестного нет.Чужаки уже собрались уходить, как один из них вдруг заметил тонкую струйку отпотушенного второпях костра. Метель успела занести пепелище, но тонкий дымоквсё же шёл.
— Ты посмотри, — сказалКинжал, — здесь кто-то был.
— Они и были, — твёрдосказал Шакал, — точно тебе говорю, Змей.
— Это ты к чему?
— К тому, что кто бы этони был, они были здесь совсем недавно. Посмотри, — Тень указала на гаснущее ококостра. — Далеко эти придурки уйти не могли.
— Быть может этогрибники, — пожал плечами Змей, — что ж нам теперь, грибников резать?
— Грибники в такуютемень, в этом лесу, не так далеко от той бойни.
«Твою мать, — выругалсяпро себя Виктор, — так это озерцо за деревьями, то самое, которое было укапища. Что за чёртов Бермудский Лес?»
— Э-эй, парень! — зычнокрикнул Шакал и вспугнул всех ворон. — Мы знаем, что ты здесь! Выходи, а топридётся самим тебя искать.
— Заткнись, придурок, —осадил его Змей. — Не хватало нам язычников навлечь на себя, в такое-то время.Эй, Тихий, обшарь тут хорошенько всё. Не хочется мне здесь оставаться, но чтоподелаешь.
Четвертый человек,который до сих пор не проронил ни слова, огляделся и глаза его блестеликрасноватым оттенком, цветом разбавленной крови.
«Астральное зрение, —понял Виктор, даже сидя под землёй и не зная, что делает его враг. Что же ещё можетпомочь обнаружить иголку в стоге снега? — если этот придурок владеет им, то безтруда различит мою душу. Она, судя по учебникам, должна выглядеть как сероватыйогонь…»
Тихий, наконец, указал наместо, где прятался Виктор — в земляное углубление, заносимое метелью.