Танец Грехов

Калашников Павел

— Ты всерьёз думал, что я предам боевого товарища? —Однорукий с интересом посмотрел на пленного Кинжала. Осунувшийся, бледны,побитый, беззубый и жалкий. — Я скорее в Ад провалюсь, чем сделаю это.

— Все мы подмазываемся честью, пока в руках нет кошелёчкас золотом, — Кинжал щёлкнул остатками зубов и слегка повернулся на полу, стонаяот боли. — Уверяю, ты бы стал нашей сучкой, как только бы Акела этого захотел.Но ты оказался слишком туп…

Однорукий не удержался и ещё раз вперил пленному межног. Тот проскулил, как подбитая собака и пуще прежнего свернулся калачиком.

— Ты до

сих пор не рассказал мне про этого демона.Отвечай.

— Если этот беломазый ублюдок ещё раз меня тронет,будешь самолично добираться в Ад, чтобы меня достать… — прошипел Кинжал. — Этотгерцог… Звать его Когнос. Он… очень популярная персона в рядах язычников,инквизиторов и оккультистов. С первыми он рьяно воюет, надеясь отобрать уплемён старых богов, мы давно… сотрудничаем с ним, а оккультисты его почитаюткак нового мессию.

— Ты знаешь, в каких местах ему поклоняются?

— Вообще, это древнейший демон Египта. Но его воплощениев последнее время бывало у северных районов города, весьма нищих. Но как толькомы его покормили, он исчез. Вроде как с новыми силами решил выкосить остатки язычников…

«Так может поэтому язычники так активно передралисьмежду собой. Одни племена захотели объединиться с Когносом, другие — убить его.И какая-то ворона этому посодействовала».

— Я ответил на все вопросы, Виктор Зверев. А теперь,выполняй нашу сделку. Отпусти меня.

Парень улыбнулся и в свете заползающего рассвета егоглаза окрасились в цвета, холодных, мёртвых северных глыб льда.

— Разве я говорил, что отпущу тебя? — Он усмехнулсяи присел на корточки рядом с пленным. — Помнится, мы договаривались, что яоставлю тебя в живых.

— И на кой я тебе? — «Что этот кретин задумал? Что ясделал тебе?» — Избитый, ослабленный и выдавший тебе всё, что знал. Ну на койтебе такой пленник?

— Помнится, Когнос при кормёжке, жаловался, что наобеде не хватает последнего человека. А как я знаю, контракты, особеннозаключённые на таком уровне, должны исполняться в точности.

Губы Кинжала задрожали, а по лицу побежали слёзы.

— Он… он… не примет жертву, спустя столько времени.Наверняка кто-то уплатил долг… Да и контракт был… Он исполнил свою часть…

— Не оправдывайся. Ты сам сказал, что после тогослучая этого демона вы не видели. Но контракт до сих пор действенен, таковы пакты.Да и в любом случае, не думаю, что Когнос откажется от даров.

— Ты…

— Да, — слова хлестнули Кинжала по лицу. — Тыстанешь его десертом.

Кинжал дрогнул и заскулил, что-то бормоча себе поднос. Виктор подал знак и Однорукий лишил пленника сознания.

— А теперь объясняй весь свой злодейский план мне, —Однорукий посмотрел на лицо своего боевого товарища. Таким зловещим он не виделего никогда. — И тебе нужно будет посвятить меня в подробности той ночи, когдаты, оказывается, заключил контракт с демоном!

Однорукий теперь держался за вонзённый в гнилыедеревянные полы клинок Шакала. Длинная, слегка изогнутое лезвие, испещрённоеразными рунами и чёрный, как мрак, эфес, выполненный в виде христианскогокреста. На этом клинке лежали мощные заговоры, так что разрубить им можно былодаже некоторых демонов второго порядка.

— Ты всерьёз предполагаешь, что я

одержимый? —Виктор не сдержал улыбки. — Брось это дело, Однорукий.

— Откуда мне знать? — почти иронично спросил он ивынул клинок. Тот блеснул холодными отблесками всечённого по лезвию серебра. — Сначалаты говоришь, что чудом выжил, потом тобой интересуются очень влиятельные люди,объявляют на тебя охоту и учитывая всё это, тебя должны были схватить ещё тогдана алтаре язычников. Тебя, а не меня. И вдобавок сейчас, оказывается, что тысвязан с каким-то демоном, — Однорукий одним верным взмахом протезированнойруки махнул клинком и Виктор даже шевельнуться не успел. Лезвие оказалось внескольких миллиметрах от его шеи и даже укрепление проклятой энергией непомогло бы ему спастись от чар клинка. — И как же мне теперь тебе доверять, мойбоевой товарищ?

— Чёртов ты кретин, — не сдержав зла, выругалсяВиктор и движение стоило ему тонкой ранки на шее, откуда потекла кровь, — мы стобой столько прошли, а ты ещё меня подозреваешь.

— Знаешь, твоя история стала популярной в нашевремя. А ещё обросла слухами, — Он не спускал клинка от шеи и Виктора началаэто здорово злить. — Говаривали, что какой-то паренёк прирезал знаменитогоохотника и бежал. Вскоре его нашли, но это оказалась всего лишь одержимая баба.А сбежавший оказался тобой. Кого ты убил в переулке?

— Его звали… Калеб, кажется… — пробубнил Виктор. Онслабо помнил того человека, который спас его от одержимого старика вподворотне. Но имя осталось в памяти.

— Друг мой, охотник Калеб был претендентом на должностьСвятейшего Аббата. Скажи мне, как ты убил такого человека? Предупреждаю— неверный ответ будет стоить тебе жизни.

У Виктора вырвался истерический смешок. Подуматьтолько, его единственный товарищ направляет на него клинок, которыми ониорудовали столько раз, когда сражались с демонами!

— Надо сказать, этот Калеб сгинул как последнийкретин. Его прикончил одержимый демонами старикан и был таков.

— Подумать только, — вздохнул Однорукий, — когда ятолько попал сюда, мне рассказывали о Калебе. Этот человечек был из низов, нищими слабым, но как только выяснилось, что парень Соломонов бастард, дела резкоизменились.

— У Скряги есть внуки?

— Законных — нет, — пожал плечами беловолосый. —Старик пережил трёх жён, но ни с кем детей не имел. Может быть, Калеб и былприёмным, а может — отродьем шлюхи. Мне верится больше во второе… Но он точноне был слабым охотником, которого мог прибить простой одержимый. Витя, с кемты заключил контракт? С чем ты связался?

Виктор был в замешательстве. До этого он считал, чтоведёт свою игру. Что та ночь — лишь вереница беспричинных случайностей, чередавезений и совпадений. Тот старикан, телом которого овладел демон. Он напугалВиктора, но не убил… Почти дотянулся, но в последний момент. И тот мужик,оказавшийся демоном. Так удачно, так удачно поджидавший его в баре. Эти слова:«Цель моя превыше жертв моих». Разве это не просто слова?

Однорукий продолжал держать клинок у горла. Что жетаится в его звериных глазах?