Танец мельника
Шрифт:
Пока он взбирался на утес, из помещения насоса раздавался шум двигателя с его размеренным дыханием и фырканьем. Он напоминал огромное животное, которое желает выбраться наружу. Даже такой стационарный двигатель казался Джереми живым, имеющим собственный нрав и темперамент.
Он вошел в здание, постоял немного в тепле и стал наблюдать за работой: пар кружился вокруг поршня, рычаги клапанов автоматически поднимались и опускались, напоминая головы лебедей. Фыркает, останавливается, дышит... фыркает, останавливается, дышит. Около трехсот
Но только представьте себе этот двигатель, меньший по размеру и по-другому устроенный, но основанный на тех же принципах: поршень или скат под углом, а штанга вместо того, чтобы приводить в движение огромную перекладину и насос, соединяется с коленчатым валом двух задних маховиков самодвижущегося экипажа! Все было на месте. Так или иначе всё теперь здесь. Нужно только отрегулировать вес и трение. Гений Тревитик сделал много таких, пока не погнался за другими зайцами...
Дэн Карноу бегом спустился по лестнице с канистрой масла в руке.
— Порядок, Дэн?
— Все идет как надо, мистер Полдарк. Думаю, насос прекрасно работает.
Он отложил канистру, вытер руки о тряпку и открыл дверцу топки. Ослепительный свет проник в комнату. Дэн поворошил уголь, чтобы пепел остался на дне топки, и добавил еще. Пока он этим занимался, по лестнице спустился Бен Картер.
— Привет, Бен. Не знал, что ты здесь.
— Просто осматриваюсь, — сказал Бен, — все закончилось?
— Что именно?
— Обед.
— Да. Вполне прилично прошло. Идешь домой?
— Пожалуй.
Бен отклонил приглашение на обед, сославшись на то, что в первый день важно понаблюдать за происходящим под землей. Джереми не знал, как расценивать этот предлог, он ведь и сам спускался в шахту после открытия, как только запустили насос, чтобы проверить, исправно ли все работает. Хотя на самом деле эта работа займет еще несколько недель: разделение обязанностей под землей, прием новых вольных рудокопов и заключение с ними соглашений на добычу руды, распределение участков по мере осушения более глубоких слоев и, хотелось бы верить, обнаружение прибыльных жил. Последнее может происходить только постепенно, в результате взрывных работ и выматывающего труда киркой и лопатой.
Как известно, Бен не особо любил дружеские посиделки. А эта была для него особенно трудной. Они с Джереми шли домой, и всю дорогу Бен молчал. Поравнявшись с развалинами Уил-Мейден, он вдруг остановился.
— Ты прямо-таки из кожи вон вылез.
— Мне и самому это нравится, — ответил Джереми, — но еще не всё улажено. Не каждый день можно увидеть, как машина оживает.
— Ага, — сказал Бен. — Да еще твоя разработка. Этим можно гордиться.
— Моя разработка, да. Но по советам практиков.
— Практиков? Так ты и сам такой!
— Ну, тогда инженеров-практиков. Да, строили по моему чертежу. Но когда мы попрощаемся, я подумываю туда вернуться и проверить, всё ли работает.
Бен невесело усмехнулся.
В молельном доме горел свет.
— Ты когда-нибудь бывал там? — спросил Джереми, кивнув в ту сторону.
— Кто, я? Нет. Всякий раз, когда прохожу мимо, не перестаю удивляться.
— Удивляться?
— Что твой дядя в этом нашел.
— Ах, дядя Сэм... Это его жизнь. Ты ведь не член их общины, Бен?
— О нет. Не думаю, что приму такой образ жизни.
Отсюда виднелась пара огоньков на Уил-Лежер, но на Уил-Грейс их было больше, пока именно там сосредоточилась вся жизнь. Пока они стояли, два человека подошли к холму, их тени двигались на фоне огней в сторону деревни Грамблер.
— Ну что ж, — сказал Джереми. — Увидимся завтра.
— Джереми, — позвал Бен, обернувшись.
— Да?
— Это правда, что Клоуэнс собирается обручиться с тем человеком?
Что ж, вот он и спросил.
— Со Стивеном? Ну да, правда. Всё уже решено. — Джереми пнул по камню, прекрасно зная, какую он причиняет боль. — Думаю, официально объявят на следующей неделе.
— А... Понятно.
Из молельного дома донеслись песнопения.
О Христос, сотворивший Свет и День,
Твои лучи рассеют ночную мглу
— На мою мать напал безумец, когда мне отроду было всего несколько месяцев, — заговорил Бен. — Вот откуда мой шрам. Отец умер от гангрены руки, когда его посадили в тюрьму за то, что он охотился на фазанов на земле Бодругана. Ему было двадцать четыре. Мой дед умер от туберкулеза в двадцать шесть. Во всем этом мне легче видеть Божий промысел, но только не в свадьбе Клоуэнс Полдарк и Стивена Каррингтона.
Джереми нечего было ему возразить. Он знал глубину чувств Бена и соотносил их с собственными чувствами к Кьюби.
— Это тяжкий удар для тебя, Бен. И я очень, очень сочувствую.
— Может, если я расскажу больше, ты решишь, что я просто ревную; но ведь ты, наверное, знаешь, что он крутил роман с Лотти Кемпторн? А она ничем не лучше своего отца, продавшего своих товарищей таможенникам. Ты ведь это знаешь. А еще Вайолет Келлоу. А что ты думаешь насчет нее? Именно с ней его сначала увидели, когда Стивен вернулся на праздник Летнего солнцестояния.
— Да, знаю.
— А ты знаешь, что раз в неделю он ее навещает? Каждую пятницу около семи вечера.
— Она больна, Бен.
— Ага. Но насколько серьезно больна?
Джереми вдруг замолчал, вспомнив, что на прошлой неделе сам ее навещал. Худая как щепка Вайолет сияла: щеки горели лихорадочным румянцем, в голубых глазах сверкали лукавые искорки.
— Насколько больна? — повторил Бен.
— Бог его знает, Бен. Думаю, нам следует ему поверить.
— Поверить? Серьезно? Ну, в ноябре была Лотти, клянусь. А ночуя у Нэнфанов...