Танец мельника

Грэм Уинстон

Они вернулись к месту, где валялись развалины каменной стены — всё, что осталось от Уил-Мейден. С первыми лучами солнца, выглянувшего из-за туч, появилась радуга. В небе парила огромная морская чайка размером с гуся. Демельза прислонилась к стене.

— Джереми, ты по-прежнему видишься со Стивеном?

— Не слишком часто. Это она тебе рассказала?

— Всплыло в разговоре. Он говорил о своих планах?

— Сказал только, что пробудет здесь не более трех месяцев, а потом покинет сторожку. Разумеется, если...

— Если Клоуэнс его не простит.

—

Дело не в прощении, мама, ты ведь знаешь. Клоуэнс не настолько набожна, чтобы видеть всё в таком свете. Она сказала, что в ряде случаев они по-разному смотрят на вещи и их взгляды расходятся. Медленно, за долгие месяцы, она поняла, что им не по пути. Она отвергла предложение сразу же, как только проблема для нее стала неразрешимой. Что-то пошло не так. Драка, ссора из-за Бена помогла всё расставить по местам... Понятно, что Стивен зол.

— Зол?

— Да. Понимаешь, ему причины разрыва кажутся, мягко сказать, малоубедительными. Он пришел в ярость, когда целый час ждал ее у шахты, и поэтому обошелся грубо с бедным Беном. Вот и всё. Он написал ей своего рода извинение, а теперь зол, что она не приняла его. Понимаешь, дорогая мама, у него ведь тоже есть гордость и чувство собственного достоинства. Дело не в имени, репутации или манерах, а в уязвленном мужском достоинстве. Как мужчина он знает себе цену. Знает, что на него заглядываются другие женщины. Он достаточно зрелый мужчина, чтобы это понимать. Он любит Клоуэнс, наверное, даже чересчур. И знает, что решил жениться на девушке с более высоким положением. Но у него совершенно иное понимание своих, так сказать, достоинств. Он считает, что его свадебный подарок — привлекательная внешность, здоровье, сила, жизненный опыт, мужественность — в этом он превосходит почти всех в округе. Он настоящий фрегат, вооруженный до зубов, хорошо оснащенный, в отличном состоянии, желающий взять на абордаж красивую белоснежную шхуну. Теперь они ведут перестрелку, и оба не готовы спустить флаг.

— Нелегко им обоим придется, — сказала Демельза.

— Да уж.

— Может, время пойдет им на пользу.

— Тебе бы этого хотелось?

— А тебе?

— Не знаю. Я понимаю Клоуэнс. Но всё же общество Стивена действует как-то раздражающе...

— Я лишь хочу видеть ее счастливой.

— Как и мы все. Кроме Стивена. Он понимает это совершенно в ином ключе.

Демельза отошла от стены. Ноги отдохнули, а вот телу было неудобно. Ей это совсем не понравилось.

— А что с Кьюби?

— Ты знаешь, что я встретил ее на скачках?

— Да-да.

— Что ж, не сразу, но встреча значительно помогла. Она была... легкомысленной. Мы оба изрядно выпили, а солнце скрылось, но не могу поверить...

— Прекрасно. Я этому рада... Хотелось бы познакомиться с ней.

— Познакомишься... если мои ухаживания возымеют действие.

Они приближались к Нампаре. Джереми вновь взял ее за руку.

— Когда семья дружная, как у нас, — сказала Демельза, — то она ужасно уязвима. Любого чужака, который входит в семью, следует приветствовать и дать почувствовать, что он является ее частью, но опасность...

—

Опасность?

— Опасность в том, что этого чужака, его или ее, интересует только один человек, с которым они хотят вступить в брак, но им не нравится вся предыдущая жизнь того человека. Не нравится до такой степени, что хочется просто взять это и перечеркнуть. Все эти ненавистные лица вокруг их возлюбленных принадлежат уже другой эпохе и являются пережитком прошлого. Им хочется забрать своего мужа или жену и только вдвоем идти по жизни.

— Как тебе пришли в голову такие мысли? — удивился Джереми. — Ведь с тобой такого никогда не случалось.

— Да, не случалось. Но я видела, как это происходит с другими.

— Если честно, я бы предпочел, чтобы Клоуэнс вышла за Стивена, чем за какого-нибудь мягкотелого тихоню, который только и думал бы о том, чтобы угодить ей, — признался Джереми. — Но как брат я чувствовал ответственность за нее, и это замужество внушало мне опасения. Как знать, может, им просто надо дать еще немного времени.

Демельза разглядывала какую-то живность в спутанной траве рядом со стеной.

— Кстати говоря, Эмма сказала, что слышала о победе, великой победе русских над Наполеоном. Не знаю, правда ли это. Говорит, Стивен ей сообщил.

— Будет здорово, если наши союзники сделают наконец что-нибудь полезное! На днях я читал, что Англия платит субсидии всем европейским странам, желающим сражаться с Наполеоном. Это будет стоить многих миллионов каждый год, а ведь у нас маленькое государство! Но толку от их помощи пока что очень мало.

— Меня встревожило вчерашнее письмо от Джеффри Чарльза. Такое впечатление, будто опять всё вернулось на круги своя.

— Надеюсь, всё не так скверно, — сказал Джереми, — но всё-таки иногда меня мучает один вопрос...

— Какой?

— Ты знаешь. Разве мне не следует быть с ним рядом?

Демельза подумала, что, наверное, зря спросила.

Однако, может, лучше уж сразу выложить все карты?

— Полагаю, твой отец отправится в Лондон в начале следующего года.

— Да... Иногда в семье два мужика. Всё зависит от того, кто из них одержит верх... — Джереми пнул камень, — не хочу, чтобы Бен совершал глупость. Хочу, чтобы он вернулся, как и все мы. Уперся, как баран, никак не могу его сдвинуть с места... Он знает о шахтах достаточно, чтобы ими управлять. А Карноу и Нэнфан могут позаботиться о паровых машинах не хуже меня.

— А как же новая паровая лебедка?

— К марту-апрелю машина уже начнет работать. Она достаточно проста, если принять во внимание основную схему, проблем не будет. Но честно говоря...

— Что же?

— Признаюсь, я не мечтаю стать военным. Не в моей природе искать славу или смерть. Даже дисциплина, наверное, будет выводить из себя... И разумеется, можно бесконечно себя оправдывать, что насос для Уил-Лежер только начал работу и проявит себя еще не скоро. Да еще эта неопределенность с Кьюби... Если уеду сейчас, то навсегда упущу шанс сблизиться с ней... Как видишь, трус всегда найдет причины...