Танец мотылька. Куколка
Шрифт:
– Я ничего не умею. Чем помогу? И вспомнить суггестора все равно не получается. У меня такая каша в голове, что я себя с трудом помню. Да тебе это и так известно.
Считаю полосы паркета, тру носком кроссовки по ровной линии. Как пережить эти дни, не представляю. Мир рушится, раскалывается, и его осколки больно ранят. Хочется опустошения, но где его найти?
– Тебе надо принять свой дар. Приоткрыть способности. Понять, что ты умеешь, и как этим пользоваться. У каждого мага свои особенности. Когда ты перейдешь во вторую степень блоки с памяти спадут, и ты все вспомнишь. Это все разложит по полочкам –
– Может, я вообще не маг?
Аким резко оборачивается и начинает смеяться. Противно, скрипуче, до слез. Вытирает костяшками пальцев слипшиеся ресницы.
– Поверь мне, – резким серьезным тоном отвечает он.
– Ты что-то утаиваешь.
– Ну, все может быть. Не стану отрицать, – разводит руками и ехидно улыбается. – Но зачем мне это? У меня школа на тридцать молодых магов, которые, как только освоятся со способностями, пойдут во внешний мир. Кстати, среди учеников есть не только Маттеры. Ты знаешь, что темная магия раскрывается для любых синдикатов? Вернее, не так. Темными становятся уже реализованные Рэньюеры или Мнемоны.
– Погоди, – я ошарашенно гляжу в его блеклые змеиные глаза. – Как это? А я?
Кощей пожимает плечами.
– Просто уникальное исключение. Возможно, это и не дает тебе рывка, чтобы полностью раскрыться. Ты зависла между человеком и магом.
– Я просто не знаю вообще, кто я. Мне же память стерли. Полгода жила, как обычный человек, и думала, что муж архитектор, а не маг на побегушках.
Аким хихикает:
– Похоже, синдикаты решили придержать тебя некоторое время. С одной стороны, правильно, время лучше всего раскрывает способности, но с другой – сейчас нужно Лизу выручить. И мы не знаем сколько у нее времени, и найдем ли живой. Твоя связь с суггестором невероятно важна.
Мне становится жарко. Скидываю куртку и вдыхаю оставшийся на ней едва заметный запах Марка. Мы ходили в кафе вчера и долго обнимались около подъезда.
Щемит сердце.
«Все хорошо, золотая. Время пролетит быстро. Вот увидишь»…
Тяжело осознавать, но эти события не просто надломили меня. Они убили ментально, раздробили душу на тысячу частей. Я без Марка, как бабочка без крыльев. Но нужно изменить это. Я должна пойти дальше. Одна.
– Согласна, – слишком громко отрезаю, морщась от собственного голоса. – Но если Игорь распустит руки, я ему морду разукрашу. Или убью. Пусть лучше держится подальше, – почти рычу.
Аким усмехается и потирает неприятно сухие пальцы.
– Конечно. Согласен даже подержать его и посмотреть на твои кулаки в действии. Зря ты тогда не наказала его, а сейчас уже поздно.
– Зря, – выцеживаю я злобу сквозь зубы, – но уже ничего не изменишь.
– Поработаем тогда?
Прищуриваясь, киваю. Выбор сделан.
Глава 9. Возвращение
Марк
Лечу домой, как сумасшедший. Вика не отвечает на звонки. Сердце и душа воспаленные, не на месте и горят. Что-то случилось!
Квартира встречает глухой тишиной. Вязкой и засасывающей. Зеркало показывает мой растрепанный вид и опухшие веки. Не выспался, устал, а под ребрами настоящий ураган уже третий день.
Да, вымотали меня телепорты на Кируан. Но там было важное дело: не мог отказать друзьям, хотя снова пришлось соврать Вике. А еще перед вылетом пытался ей набрать, а она сбросила вызов и после ни разу не ответила. Трое суток, как на иголках танцевал. Беспокойство съело каждую прожитую секунду.
Мечусь по квартире. Волосы лезут в глаза от резких движений. Провожу по ним вспотевшей ладонью и закидываю назад. Давно бы состриг, чтобы не мешали, но жене нравятся. Где же она?
Воздух качается мелкой россыпью точек на свету. В окно заливается вечернее солнце. В комнате не чувствуется жизни, будто сердцебиение дома остановилось. Квартира отвечает мне глухими шлепками подошв и тихим стоном холодильника в кухне.
Бегаю из комнаты в комнату и не чувствую запаха Вики. От волнения сводит скулы и хрустит эмаль. Может, к родителям уехала? Набираю номер, присаживаясь на диван. Пока жду звонка, запускаю пальцы в волосы и деру пряди на висках. Долго не отвечают. Уже собираюсь дать отбой, как слышится уставший голос Викиной мамы:
– Марк, хорошо, что ты позвонил, – даже не здоровается. – У Вики недоступный телефон уже третий день.
Я падаю. Куда падаю, не знаю. Но падаю так стремительно, что не могу сделать вдох. Карусель кружится, и в реальный мир меня возвращает громкий голос:
– Марк! Ты тут?!
– Да, тетя Эля, – заикаясь, бормочу. – Она, видимо, в гости уехала к Зимовским. Телефон, возможно, дома забыла, а он разрядился. Я только с командировки вернулся, даже переодеться не успел.
– Я не смогла никому дозвониться, – сокрушается Викина мама. – Марк, у меня нехорошее предчувствие. Найди Вику, прошу тебя.
– Найду, – отвечаю, а у самого в горле застывает ледяной ком. Последнее выдавливаю через хрип: – Обещаю.
Отключаюсь.
Несколько секунд перевожу дух, но не могу его угомонить. Тревога путает мысли. Сердце грохает в груди, будто колокол. В ушах шум и треск почти как после аварии.
Тяжело вспоминать те моменты. Мнемоны не рассчитали силы, и мы врезались в грузовик, а потом несколько раз перевернулись и вылетели на встречную. Чтобы Вика выжила, я переключил на нее всю магию, едва дотянувшись сквозь кашу тел. Затем вытащил девушку из маршрутки. Даже не заметил, что мои ребра перетерло почти в фарш. Как выжил, не представляю. Как двигался – тоже. Только на улице рухнул, прижимая к себе тоненькую Вику, а очнулся уже в палате после операции. Повезло, что Зуев был нашим магом под прикрытием, иначе провалялся бы я в реанимации… если бы вообще встал.
В больницу заранее была внедрена Марина – лекарь, но она выдохлась на Крыловой: слишком много Вика получила увечий. Я настоял, при любом исходе прежде всего убедиться, что с девушкой все в порядке. Царапины и пару трещин на ребрах оставили для реалистичности, но это уже ее жизни не угрожало. Это было подписано в договоре, и Маруська не могла пойти против. Мне нужны были гарантии, что объект не пострадает, и шеф дал добро.
«Объект» – звучит, как издевательство. Уже тогда я, словно чувствовал, что мы с Викой связаны. Уже тогда я понял, что дело будет непростым, и кто-то явно хотел избавиться от нас одним махом. Теперь-то мы знаем заказчика.