Танец на кладбище
Шрифт:
Но ведь что-то ее разбудило.
Гатто поднялась из-за стола и одернула форму, плотно облегавшую пышные формы. На службе надо выглядеть подтянуто и аккуратно. Ей вовсе не хотелось потерять эту работу: здесь хорошо платили и, кроме того, полагалась медицинская страховка.
Наверху послышался какой-то шум. Наверное, очередного жмурика привезли. Гатто улыбнулась, довольная своими успехами в освоении местного жаргона. Вынув из сумочки зеркальце, она подкрасила губы, поправила прическу и проверила, не блестит ли нос.
Негромко хлопнули
Послышались торопливые шаги, но не со стороны лифтов, а на лестнице. Это было довольно странно.
Шаги быстро приближались. Потом дверь на лестницу распахнулась, и в коридор вбежала женщина в черном платье и туфлях на высоких каблуках. Ее золотистые волосы в беспорядке разметались по плечам.
От удивления Гатто потеряла дар речи.
Женщина остановилась посередине коридора. В холодном свете люминесцентных ламп лицо ее казалось серым.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — вежливо спросила Гатто.
— Где оно? — закричала женщина. — Я хочу его видеть!
— Оно? — удивленно переспросила Моника.
— Тело моего мужа! Уильяма Смитбека!
Гатто испуганно отшатнулась. Эта мадам явно не в себе. Послышались громкие рыдания, сквозь которые Гатто различила чуть слышный шум поднимающегося лифта.
— Фамилия Смитбек! Где оно?
Из динамика внутренней связи раздался громкий голос:
— Говорит охрана. В здание ворвалось постороннее лицо! Гатто, вы меня слышите?
Придя в себя, Моника быстро нажала кнопку связи.
— Здесь…
Голос из динамика перебил ее:
— К вам бежит какая-то психопатка. Может представлять опасность. Не применяйте силу. Сейчас подойдет охрана.
— Да она уже здесь…
— Смитбек! — опять завопила женщина. — Журналист, которого убили!
Гатто невольно посмотрела на морг № 2, где лежал труп известного журналиста. Его убийство наделало много шума, газеты пестрели броскими заголовками, им звонил сам комиссар полиции.
Женщина бросилась к двери морга, которую ночная смена уборщиков оставила открытой. Только сейчас Гатто спохватилась, что не заперла ее.
— Подождите! Туда нельзя!
Но женщина уже исчезла внутри. Гатто в панике вскочила. В инструкции ничего не говорилось о том, как поступать в подобных случаях.
Двери лифта со звоном открылись, и в коридор вывалились двое запыхавшихся охранников.
— Эй, куда она делась?
Гатто молча указала на морг № 2.
Охранники на минуту остановились, чтобы отдышаться. Из морга донесся грохот, затем звон металла и скрежет выдвигаемого стального ящика. Потом что-то разорвали и послышался плач.
— О Господи! — простонал один из охранников.
Они кинулись к открытой двери морга. Гатто осторожно последовала за ними. Ее разбирало любопытство.
Перед ней предстала сцена, помнить которую она будет до конца жизни. В центре
— Где тело? — кричала она. — Где тело моего мужа? И кто оставил здесь это?
35
Припарковав полицейский автомобиль у дома № 891 на Риверсайд-драйв, д’Агоста вышел и постучал в тяжелую деревянную дверь. Через полминуты ее открыл Проктор. Взглянув на лейтенанта, он молча отступил в сторону, пропуская того внутрь.
— Вы найдете его в библиотеке, — тихо сказал он. Д’Агоста пошел через длинную трапезную и холл, прижимая носовой платок к ране на голове. Пендергаста он застал в компании старого чудаковатого архивариуса по имени Рен. Они сидели в кожаных креслах у горящего камина рядом со столиком, на котором стояла бутылка портвейна и высилась куча бумаг.
— Винсент! — воскликнул Пендергаст, вскакивая с кресла. — Что случилось? Проктор, усадите его в кресло.
— Я и сам могу сесть, — буркнул лейтенант. Опустившись в кресло, он осторожно погладил голову.
Кровь больше не шла.
— Небольшое происшествие в Вилле, — глухо произнес он.
Он не мог сказать, что его бесило больше — мысль о зарезанных животных или то, что он позволил какому-то алкашу стукнуть его по голове. Во всяком случае, он надеялся что это дело рук алкаша. К другому повороту событий лейтенант еще не был готов.
Пендергаст наклонился, чтобы рассмотреть рану, но д’Агоста отмахнулся.
— Так, царапина. Голова всегда кровит, как недорезанная свинья.
— Может быть, выпьете? Налить вам портвейна?
— Лучше пива. «Бадлайт», если у вас есть.
Проктор исчез за дверью.
Рен не проявил к д’Агосте никакого интереса. Сидя в кресле, он крошечным перочинным ножиком затачивал карандаш. Потом внимательно осмотрел грифель, подул на него и, поджав губы, возобновил свое занятие.
Проктор принес серебряный поднос, на котором стояли запотевшая металлическая банка и охлажденный стакан. Проигнорировав стакан, д’Агоста схватил банку и стал жадно пить.
— Классно. Сразу полегчало, — произнес он, покончив с пивом.
Пендергаст вернулся в свое кресло.
— Мой дорогой Винсент, мы все внимание.
Д’Агоста рассказал о встрече со старой дамой на Индиан-роуд и событиях, которые затем последовали. О том, что он в одиночку хотел заявиться в Вилль, лейтенант предпочел умолчать, тем более что после нападения планы его резко изменились. Пендергаст слушал с напряженным вниманием. Винсент также решил не упоминать, что оставил на поле битвы сотовый и пейджер. Когда он закончил говорить, в библиотеке повисла тишина. Только огонь потрескивал в камине.