Танец на лезвии бритвы
Шрифт:
— Теперь то понял что это — Дорога?
— Ага.
— Выходит: злоречивые и болтливые здесь идти не могут?
— Почему не могут. — Шныга показал на нас — Как видишь — могут.
— А нечестивые? — спросил Василий.
— А нечестивые и злобой поражённые туда, — я показал под ноги. Шныга утвердительно кивнул.
— Но ты то не провалился, вот и радуйся.
Вася опять что-то буркнул и осел по щиколотку.
— Вот в этом ты весь. Идём, — я уверенно зашагал впереди.
Сколько мы отмахали не считал. Пару
— Ну а теперь куда? — Вася сел прямо на дорогу.
— Теперь сделаем то, что хотели. — Я тоже сел в красный песок. — Помнишь?
— Такое не забывается.
— Тогда приступим.
Мы закрыли глаза и сосредоточились.
— Интересно — во сне увидеть сон, в котором ты видишь себя во сне…
Больше я ни о чём не успел подумать, так как вместо прохладного песка почувствовал под собою нечто колючее. Терпкий аромат хлынул в ноздри. Такого сна у меня ещё не было!
Я медленно открыл глаза. Напротив сидел на корточках Василий, Шныги нигде не было. Я легонько толкнул напарника. Он осмотрелся, и глаза полезли на лоб.
— Слушай, где мы?
— По-моему на Дороге. Его дороге.
— Получилось, значит. — Вася почесал нос. — Как пахнет то — башку так и ведёт.
— Хорошо пахнет.
Я встал и окинул взглядом тёмное полотно Дороги. Возле нас оно было почти чёрным, а к горизонту светлело, становясь алым. Я переступил с ноги на ногу, и Дорога отозвалась приглушенным треском. Я нагнулся и поднял красивую розу. Цветок был сух, но выглядел как живой.
— Что это?
— Вся дорога усыпана розами, — ответил я.
— Вся дорога? — недоверчиво переспросил Вася.
— Думаю, что да. Пройдём — увидим.
Нам повезло. Не могу точно сказать, сколько времени мы шли, но явно немало — свечение усилилось и впереди сначала я, а потом и Вася увидели фигуру в белом. Фигура медленно двигалась, бережно держа что-то на руках. Вася хотел уже было заорать, но я накрыл его рот ладонью и прошипел в самое ухо — Ты что! Это тебе не город!
Ступая как можно тише мы нагнали фигуру. И всё-таки шагах в пяти от неё Василий запнулся и полетел лицом вниз, в последний момент выставив руки. Короткий вскрик сообщил о том, что они коснулись земли. Фигура обернулась. Я замер как вкопанный. Это был Юрис, и в то же время…
Вася со стоном поднялся. Из глубоких царапин на руках капала кровь. Юрис приложил палец к губам и Вася, тихо вздохнув, промолчал.
— Вижу, Юрис, не рад ты нам… — сказал я.
— Рад до… промолчу.
Отвечал Юрис странно — очень тихо и растягивая слова.
— Ну, как ты тут? — также тихо спросил Вася.
— Вот иду.
— Мы тоже идём по жизни…
— Когда знаешь куда идёшь, гораздо легче идти, чем просто брести неведомо куда. — Юрис печально смотрел на нас, и я понимал, что все те вопросы, которые я зубрил наизусть в надежде получить ответы будут здесь просто неуместны.
— А у нас CD твой выпустили. Ты теперь знаменитость…
— Знаменитость… вся слава закончилась с первым ударом по крышке гроба…
— Ты не прав — поэты остаются жить в своих стихах. Жаль, что в дневнике их нет.
— Разве он не сгорел?
— Сгорел, но не весь.
Юрис вздохнул и прижал ношу к груди. И только после его движения я обратил внимание на то, что он держал на руках.
— Извини, это она?
Юрис так же печально кивнул.
— Она устала и я устал…
— Не понимаю, как во сне можно устать, а… — Вася смущённо умолк.
— Можно. Посмотри на свои ноги.
Я тоже глянул вниз. Мои утопали в Дороге по щиколотки, Васины — на полголени. Я перевёл взгляд на юрисовы и тихо охнул — ступни почти не касались Дороги. И это ещё притом, что у него была на руках И.! Но охнул я не из-за этого — они были окровавлены и босы. Вася увидел лишь первое и восторженно произнёс. — Обалдеть, — и добавил с сожалением — А простые люди, как я, увязают в грехах и, таким образом, спускаются помаленьку в Ад…
— Глаза страшат — руки делают, — сказал я.
— Ноги идут, — заключил Юрис и повернулся.
Мы тяжело потопали вдогонку.
— Для вас идти дальше небезопасно.
— Подскажи, что нам делать? — умоляюще прошептал я.
— Боритесь за справедливость.
— Какая может быть борьба за справедливость, когда вокруг сплошная несправедливость! — прошипел Вася — Скажи, кто виновен, что ты здесь? Я клянусь — он или они жестоко поплатятся за это!
— Прощайте врагам вашим…
— Врагов не прощают — их наказывают! в этом и есть высшая справедливость!
Юрис остановился. Казалось, он борется с желанием обернуться — глаза быстро стрельнули над плечом, а одна нога отошла в сторону. Но он не обернулся, а сказал глухим голосом.
— Может же быть такое, что мы все просто один из бесконечных снов Бога, и, когда он проснётся, нашу вселенную постигнет участь всех сновидений?
— Ты о чём? — напарник казалось сейчас расплачется.
— Я понял, — быстро сказал я.
— Юрис остался там, — он покрепче прижал ношу к груди. — Помните — путь человека пролегает по очень тонкому мосту — тоньше лезвия бритвы.
Светлая фигурка почти потерялась на белой ленте и тогда до меня дошло — ведь путь впереди устлан розами. Белыми розами. И тогда я сделал нечто, совсем на меня не похожее — протянул руки ладонями вперёд и тихо сказал — Светлой дороги. И с радостью услышал Васин голос, произнесший те же слова и голос Юриса — И вам — Светлой Дороги.
Вернуться оказалось гораздо проще. Я представил перекрёсток и Шныгу. С перекрёстком вышло просто отлично, а вот домовой почему-то яростно чесал ухо. И когда мы возникли на месте я был капитально обложен хорошим русским матом.