Танец на осколках души
Шрифт:
— Да, хочу. Но… это не так-то просто сделать так сразу.
— Кстати, Милена, мне показалось или я, на самом деле, видел твоего отца? — спросил Лекс.
— Нет, тебе не показалось. Я сама велела Драйку привести его ко мне. И, как оказалось, очень зря.
— Почему?
— Потому, что как только пришёл мой отец, явился Люцифер.
— И он был недоволен присутствием Савариса здесь? — догадался киллер.
— Да, он был очень недоволен. Но, это не самое плохое. Он… — я запнулась, думая, рассказывать или нет о том, что здесь произошло.
— Милена, чтобы ты сейчас не рассказала — это не удивит, — с усмешкой, подбодрил меня Рейф. — Меня
— Тьфу на тебя, Рейф! — с ужасом, посмотрела я на гипнотизёра. — До такого Люцифер, всё-таки, не дошёл. Люцифер сам переспал со мной и заставил моего отца смотреть на это.
— И это всё? — с явным разочарованием, произнёс Рейф.
— А тебе мало?! — разозлилась я. — А вот мне этого, вполне, хватило! Я теперь не знаю, как, вообще, смогу посмотреть в глаза моему отцу. Я показала себя с отвратительнейшей стороны! Несмотря на весь ужас ситуации, я… я получила удовольствие от секса с Люцифером. Я стонала от наслаждения в то время, как мой отец вынужден был стоять на коленях и слушать… и смотреть!
— Милена не виновата! — вмешался в разговор Блэк. — Повелитель, если захочет, сможет заставить абсолютно любую женщину получить удовольствие, независимо от ситуации или желания!
— Слабое какое-то утешение, — невесело усмехнулась я. — Это может означать, лишь, то, что я слишком слаба, чтобы противостоять Люциферу даже в таком. А самое поганое — это то, что я даже поговорить со своим отцом нормально теперь не смогу.
— Из-за чего? — несколько удивился Лекс. — Из-за того, что тебе стыдно перед ним?
— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Хотя… и из-за этого тоже, но главная причина не в этом. Главная причина — это приказ Люцифера. Он приказал мне резко и негативно относиться к нему. Он мне приказал не позволять отцу обнимать меня. Он сказал, что между нами не должно возникнуть хороших чувств и отношений. И, разумеется, ни о каких разговорах, так сказать, по душам, и речи быть не может.
— Но, почему? — видимо, даже Лекс не видел в этом логики.
— Откуда мне знать?! — огрызнулась я. — Откуда мне знать — почему и за что?! Может, это очередной такой садистский способ поиздеваться надо мной?! Он, вроде как, позволяет моему отцу быть рядом со мной и, одновременно, не даёт подойти к нему. Это, всё равно, что положить перед, умирающим от жажды, человеком бутылку холодной воды и разрешить только смотреть на неё. Как… как Люцифер мог дать такой приказ? Он, ведь, прекрасно знает, что отец — это единственный близкий мне человек.
— Поэтому, наверное, и дал, если знал, — предположил Мейснер. — Но, даже если и так, ты, всё равно, ничего не можешь изменить, Милена. А что это значит? А это значит, что ты не должна зацикливаться над тем, что тебе неподвластно. Можешь, конечно, если так сильно хочется, порыдать пару часов, но потом я бы посоветовал тебе вплотную заняться проблемой светлых эльфов. Ты же помнишь, что тебе сказали по поводу этого задания? Что если ты сможешь его выполнить, то получишь уважение демонов?
— Я помню об этом. И я займусь этим заданием. И рыдать я не хочу. Точнее, может, и хочу, но не буду. Хватит. Нарыдалась уже. Да и прав ты, Лекс. Нужно заняться тем, что мне подвластно.
На этом, разговор был закончен, и в последующие два дня я занималась тем, чем и планировала. Я штудировала книги о светлых эльфах, занималась с Драйком, размышляла о том, как можно уговорить Ферокса… Странно, но за всё это время я не видела снов ни о Дайоне, ни о Кэтэрине. И своего отца я ни разу не видела и, наверное, это было к лучшему. Я, до сих пор, не знала, как буду с ним разговаривать, как буду смотреть на него… Мне казалось, что когда мы с ним встретимся, случится катастрофа. Ведь, он узнает, что я, вовсе, не хочу устанавливать с ним какие-либо отношения. По крайней мере, так это будет выглядеть. И я ничего не смогу ему рассказать. Поэтому, я была только рада, что наша встреча откладывается на неопределённый срок. А тем временем, приближался момент исполнения клятвы, данной Аббадону…
В тот день я с самого утра была на нервах. Я, конечно, знала, что Астарта мне поможет, так как она приняла эту помощь мне, как «равноценный обмен» за Рейфа и не исполнить это обещание она не может. Но, нервозность и волнение никуда не уходили. Для меня, просто увидеть Аббадона — это уже было сродни стрессу. А стоило мне только представить, как я буду его просить… Меня передёргивало от отвращения и, чего уж греха таить, страха.
«И как только Лилит могла себе представить, что страх перед ним, я могу превратить в желание? — размышляла я. — Меня воротит только от одной мысли, что я могу оказаться в его постели! Да я даже на Асмодея или Абигора согласна в большей степени, чем на демона бездны!».
Я до такой степени ушла в свои мысли, что не заметила, как рядом со мной материализовался Рейф. Обратила я на него внимание только тогда, когда его клыки вцепились в моё запястье.
— Совсем уже обнаглел?! — возмутилась я, вырывая руку из его «пасти».
— Ты была в такой прострации, что не воспользоваться этим было бы просто неприлично, — ухмыльнулся Рейф, а, затем, взял меня за раненую им руку. — Ну, я же, всё равно, уже укусил. Тебе жалко?
Я одарила его самым мрачным взглядом, на который только была способна. Но, руку не отобрала. В конце концов, он был прав — всё равно, уже укусил. Да я и сама была виновата — это же надо было задуматься до такой степени, чтобы не заметить присутствие этого ненормального.
— Знаешь, Рейф, я давно хотела тебя спросить, — начала я, когда гипнотизёр закончил с «трапезой». — Ты официально являешься психом или ты просто по жизни такой?
— С чего это, вдруг, ты спрашиваешь о таком, да ещё и после такого продолжительного пребывания вместе? — мужчина был несколько удивлён.
— Просто стало интересно, — пожав плечами, ответила я, про себя решив, что разговор с Рейфом — это неплохой способ отвлечься от неприятной мысли — к кому в гости мне сегодня идти.
— Ну, если, действительно, интересно… Вроде, валяется у меня где-то справка о моей психической невменяемости, — совершенно спокойно, сообщил Рейф. — А самая первая такая бумажка у меня появилась ещё в детстве, когда мать отвела меня к детскому психиатру.
— Твоя мать? — у меня как-то в голове не укладывалось, что у такого, как Рейф, могла быть мать.
— Да, моя мать. Меня же не в капусте нашли. А отвела она меня к врачу из-за того, что ей показалось, что я… излишне жесток.
— Ты препарировал лягушек и отрывал насекомым лапки и головы? — предположила я.
— О, нет. Насекомых я никогда не трогал. Так же, как и котят и щенков. Мне нравилось мучить детишек помладше. Мне нравилось пугать их, издеваться над ними… Мне нравились их крики, плач… Мне было забавно смотреть, как они смешно дрыгают своими ножками, когда ты их душишь, обездвижив, при этом, их ручонки.