Танец отражений
Шрифт:
Медик Синего отряда привел большую плавающую платформу с криокамерой; на прозрачную часть сверкающего цилиндра было наброшено одеяло, чтобы скрыть обнаженное, замороженное тело его товарища по оружию и пациентки от непонимающих или ужасающихся взглядов посторонних. Таура подняла клонов на ноги.
Бел Торн огляделся. — Ненавижу это место, — бесстрастно произнес гермафродит.
— Может, на этот раз мы сумеем его разбомбить на пути обратно, — отозвался Майлз так же бесстрастно. — Наконец-то.
Бел кивнул.
Вся толпа — пятнадцать или около того оставшихся клонов, парящая платформа, дендарийский арьергард, Таура и Куинн, Марк и Бел, — выскользнула
Это сосредоточение нарушил голос Кимуры — первого из Желтого отряда, кто докладывал с посадочной площадки с другого края города. — Сэр, сопротивление вялое. Они на нас не купились. Насколько далеко мне стоит зайти, чтобы заставлять их воспринимать нас всерьез?
— До предела, Кимура. Ты должен отвлечь от нас внимание бхарапутрян. Оттяните их, но не рискуйте собой, а в особенности — не рискуйте катером. — Майлз понадеялся, что лейтенант Кимура слишком занят, чтобы размышлять над слегка шизофренической логикой подобного приказа. Если…
Первое выступление снайперов Бхарапутры прошло с оглушительным — буквально — успехом: в пятнадцати метрах перед идущими упала акустическая граната. Она проделала дыру в дорожке; несколькими мгновениями гравитация вступила в свои права, и по ним забарабанил дождь горячих осколков — устрашающих, но не особо опасных. Майлза оглушило, и вопли детей-клонов прозвучали для него как сквозь вату.
— Нам надо двигаться, Кимура. Прояви инициативу, а?
Это промах не был случайным, понял Майлз, когда выстрел из плазмотрона поразил растущее в кадке дерево справа от дорожки и стену — слева. Оба взорвались. Их сознательно брали в «вилку», чтобы заставить клонов запаниковать. И это тоже неплохо сработало — клоны увертывались, падали, вцеплялись друг в друга и вопили, демонстрируя все признаки готовности пулей разбежаться в разные стороны. После этого их уже не соберешь. Луч плазмотрона ударил в каре дендарийцев — просто, догадался Майлз, чтобы доказать: бхарапутряне и это могут. Отражающее защитное поле поглотило луч с обычной адски яркой голубой вспышкой, еще больше перепугавшей находящихся рядом детей. Имевшие больший опыт десантники принялись стрелять в ответ, пока Майлз орал в свой коммуникатор, вызывая воздушное прикрытие. Бхарапутряне в основном засели выше, судя по углу обстрела.
Таура поглядела на бьющихся в истерике клонов, оглянулась вокруг, подняла плазмотрон и выстрелом вынесла двери ближайшего здания — большого, лишенного окон строения типа склада или гаража. — Внутрь! — проорала она.
Отлично. Если они готовы разбежаться, то там по крайней мере они побегут в одном направлении. Пока их не остановят внутри. Если они снова позволят запереть себя и пришпилить к земле, то старший брат не явится к нему на выручку.
— Двигайтесь! — подхватил эту мысль Майлз. — но двигайтесь все время. Насквозь и на другую сторону!
Она подтверждающе махнула рукой, а дети толпой бросились прочь из зоны обстрела в место, которое, несомненно, выглядело для них безопасным убежищем. На его взгляд, это была ловушка. Но им необходимо держаться вместе. Если есть чего-то худшее, чем быть пришпиленными к земле, так это быть пришпиленными к земле поодиночке. Он махнул рукой взводу — следовать за ним. Пара рядовых Синего отряда прикрывала их сзади, стреляя вверх в их… загонщиков, как со страхом подумал Майлз. Он рассчитывал, что этот обстрел всего лишь заставит врага пригнуть головы, но одному рядовому повезло. Луч его плазмотрона достал бхарапутрянина, опрометчиво попытавшегося метнуться вдоль конька крыши противоположного здания. Защитное поле поглотило выстрел, но бхарапутрянин потерял равновесие и с криком упал. Майлз попытался не слышать звука, с каким его тело шмякнулось об бетон, но не очень в этом преуспел, даже наполовину оглушенный гранатой. Вопль оборвался. Майлз развернулся и бросился по коридору, сквозь ведущие куда-то двустворчатые двери, откуда ему с тревогой махал руками Торн, поджидавший и прикрывавший его.
— Я буду замыкающим, — вызвался Торн.
Неужто Торн лелеял мечту героически погибнуть и тем самым избежать неминуемого трибунала? На мгновение Майлзу страшно захотелось это позволить гермафродиту. Очень форский вышел бы поступок. Порой старые форы бывали форменными придурками. — Ты доставишь этих клонов к катеру, — огрызнулся Майлз в ответ. — Заканчивай дело, за которое взялся. Если уж я отдал такую цену, то хочу получить то, за что заплатил.
Торн оскалил зубы, но кивнул. И они галопом припустились за отрядом.
Двустворчатые двери выходили в огромное помещение с бетонным полом, явно составлявшее почти весь объем этого большого здания. В разные стороны под балочным потолком шли покрашенные зеленым и красным узкие мостики, увешанные петлеобразными кабелями таинственного назначения. Горело несколько бледных грубых светильников, отчего все предметы отбрасывали множество теней. Он заморгал в полумраке и чуть не опустил инфракрасный фильтр. Похоже, это был сборочный цех для каких-то здоровенных конструкций, хотя в данный момент здесь вроде бы ничего производили. Куинн и Марк медлили, поджидая, пока Майлз с Белом их нагонят, несмотря на отчаянные жесты Майлза поспешить.
— Чего ради вы остановились? — рявкнул он в ярости и страхе.
— Берегись! — завопил кто-то. Куинн крутанулась на месте, подняв ствол плазмотрона и выискивая цель. Марк открыл рот, и это круглое «о» по-идиотски повторяло очерченный серым капюшоном овал его же лица.
Майлз увидел бхарапутрянина потому, что в это застывшее мгновение они смотрели точно друг на друга. Команда одетых в коричневое снайперов Бхарапутры, вероятно, пришла по туннелю. Они пробирадись между балок, вряд ли более готовые к этой встрече, чем преследуемые ими дендарийцы. У бхарапутрянина было в руках оружие, стреляющее какими-то небольшими снарядами, и оно было направлено прямо на Майлза; в дуле блеснула вспышка.
Конечно, Майлз не мог увидеть снаряда, даже когда тот попал ему в грудь. Лишь грудная клетка, взорвавшаяся и раскрывшаяся как цветок, и звук, неслышимый, но ощущаемый всем телом, ударом молота опрокинули его назад. В глазах у него расцвели — тоже — черные цветы, закрывая собой все.
Он был поражен тем, сколько он успел — не передумать, времени для мыслей не было, но ощутить — за то время, пока последний удар сердца еще гнал кровь через его мозг. Комната, накренившаяся вокруг него… безмерная боль… ярость и гнев… и последнее сожаление, бесконечно краткое по времени и бесконечно глубокое: «Подождите, я же не…»