Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод)
Шрифт:
Смерть лишила его и носа, и ушей, и тепла, а улыбка преобразилась в оскал, сверкающий золотом. Черепа ухмылялись все до единого, даже Жгучий Клинок на высоком колу в середине. Чему, спрашивается? Он умер на чужбине, побежденный и одинокий. На смертном одре сир Эйегор Риверс, как известно, приказал выварить свой череп, покрыть его золотом и возить перед отрядом, пока Золотые Мечи не завоюют Вестерос вновь. Все его преемники следовали примеру первого командира.
Джон Коннингтон мог быть среди них, не обернись его судьба по-другому. Он пять лет воевал в отряде, выслужился из рядовых, занял почетное место по правую руку Тойна. После гибели
— Заходите, — позвал их вышедший из шатра Флауэрс.
Офицеры поднялись с походных стульев и табуретов. Старые друзья улыбались Гриффу и обнимали его, новенькие вели себя сдержаннее. За некоторыми улыбками он чуял ножи и понимал, что не все ему так рады, как стараются показать. До недавних пор почти все они полагали, что лорд Джон Коннингтон пребывает в могиле, — так и надо, не воруй у своих. Грифф на их месте, наверное, думал бы то же самое.
Сир Франклин занялся представлениями. Некоторые из капитанов звались как бастарды — Риверс, Хилл, Стоун; другие называли имена, прославленные в истории Семи Королевств. Грифф насчитал двух Стронгов, трех Пеков, Мадда, Мандрака, Лотстона, пару Колей. Имена они могли и придумать — в вольных отрядах человек может называться как пожелает, — но роскошью блистали все как один. Наемники, как водится в их ремесле, носили все свое достояние на себе: мечи с драгоценными камнями в эфесе, доспехи с инкрустациями, нашейные обручи, дорогие шелка, а уж на золотые браслеты каждого можно было лорда из плена выкупить. Каждый такой браслет знаменовал год службы в рядах Золотых Мечей. У рябого Марка Мандрака с дырой на щеке (где раньше было клеймо раба) имелась, кроме того, цепь из золотых черепов.
Не все капитаны происходили из Вестероса. Летниец Балак, черный как сажа, но с белыми волосами — он, как и при Милсе, командовал лучниками, — щеголял в великолепном плаще из зеленых и оранжевых перьев. Похожий на труп волантинец Горис Эдориен заменил Стрикленда на посту казначея; этот носил на одном плече леопардовую шкуру, и его намасленные длинные кудри были кроваво-красными, а остроконечная борода — черной. Мастером над шпионами стал лиссениец Лиссоно Маар, которого Грифф прежде не знал: глаза сиреневые, волосы белые с золотом, а пухлости его губ позавидовали бы многие шлюхи — с первого взгляда Грифф едва не принял его за женщину. Ногти он красил в пурпурный цвет, в уши вдевал аметисты и жемчуга.
«Лживые призраки, — думал Грифф, обводя их взглядом. — Призраки забытых войн, проигранных замыслов, подавленных мятежей, братство падших, опозоренных, лишенных наследства. Вот оно, мое войско, вот все, на что мы можем надеяться».
Бездомный Гарри был похож на воина меньше всех. Дородный, с мягкими серыми глазами, редеющие волосы на большой голове зачесаны набок, чтобы скрыть лысину. Сидя на походном стуле, он мочил ноги в соленой воде.
— Прости, что не встаю, — сказал он вместо приветствия. — Мозоли натер в походе, просто мучение.
«Что ж ты как старуха…» Стрикленды состояли в отряде со дня его основания: прадед Гарри лишился своих земель, примкнув к Черному Дракону во время первого Восстания Черного Пламени. «Золотые в четырех поколениях», — хвастался Гарри, словно четыре поколения изгнания и поражений могли быть предметом гордости.
— Могу предложить бальзам, — сказал Хелдон, — и минеральные соли, чтобы кожа не была такой нежной.
— Благодарю,
— Спасибо, не надо, — сказал Грифф. — Мы будем пить воду.
— Хорошо, как хотите. А это, должно быть, твой сын, — улыбнулся принцу Стрикленд.
«Неужели он знает? Что рассказывал ему Милс?» Варис настаивал на полнейшей секретности — о планах, которые строили евнух, Иллирио и Черное Сердце, не знал больше ни один человек, и вряд ли эти трое могли проболтаться.
Теперь это, впрочем, уже не имело значения.
— Ни один отец не мог бы пожелать более достойного сына, но этот мальчик родился не от меня, и его имя не Грифф. Представляю вам, милорды, Эйегона Таргариена, перворожденного сына Рейегара, принца Драконьего Камня, и жены его Элии Дорнийской. С вашей помощью этот юноша скоро станет Эйегоном Шестым, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, правителем Семи Королевств.
В шатре настала полная тишина. Кто-то кашлянул, один из Колей подлил себе вина в чашу, Горис Эдориен играл локоном, бормоча что-то на своем языке, Ласвелл Пек переглянулся с Мандраком и Лотстоном. «Они знают, — понял Грифф. — Давно уже знают».
— Когда ты сказал им? — спросил он Стрикленда.
— Когда мы вышли к реке, — сказал тот, шевеля в лохани стертыми пальцами. — Люди волновались, не понимая, чего ради мы отказались от легкой кампании в Спорных Землях и маемся на этой треклятой жаре, глядя, как тают наши деньги, ржавеют клинки и отвергаются выгодные контракты.
Грифф покрылся гусиной кожей, услышав это.
— С кем?
— С Юнкаем. Посол, прибывший охмурять Волантис, уже отправил в залив Работорговцев три вольных отряда. Он хочет, чтобы мы стали четвертыми, и предлагает вдвое против того, что нам платил Мир, а в придачу одну рабыню каждому из солдат, десять каждому офицеру и сто юных девственниц мне.
«Седьмое пекло!»
— Им понадобятся тысячи рабынь — где они возьмут столько?
— В Миэрине. Давай полотенце, Уоткин. Вода стынет, и мои пальцы сморщились, как изюм. Нет, не это, помягче.
— И ты отказал ему, — произнес Грифф.
— Сказал, что подумаю. — Гарри поморщился. — Осторожно с пальцами, парень. Представь, что это виноградины — их надо просушить, не раздавив при этом, вот так. Отказывать сразу было бы неразумно: люди могли подумать, что я не в своем уме, и справедливо.
— Вашим клинкам скоро найдется работа.
— В самом деле? — отозвался Лиссоно Маар. — Вы ведь, наверное, уже знаете, что молодая Таргариен не пошла на запад?
— Слыхали такую басню в Селхорисе.
— Не басню, а чистую правду. Труднее понять — почему. Миэрин она ободрала как липку, это понятно — я на ее месте сделал бы то же самое. Рабовладельческие города пухнут от золота, а войны требуют денег. Но какова причина ее промедления? Страх, безумие, лень?
— Почему — не столь важно. — Гарри развернул пару шерстяных полосатых чулок. — Главное, что она в Миэрине, а мы здесь, и волантинцам наше присутствие крепко не нравится. Мы пришли поддержать короля с королевой, которые вернут нас домой, но этой Таргариен, похоже, больше по вкусу сажать оливы, чем отвоевывать трон отца. А враги ее между тем смыкают ряды: Юнкай, Новый Гис, Толос. Красная Борода и Принц-Оборванец выступают против нее совместно, а скоро и волантинский флот двинется в ту же сторону. Что она может противопоставить им всем — постельных рабов с палками?