Танец с драконами

Мартин Джордж Р.Р.

Жаль, что Аша не могла сделать того же. Побыть напоследок с Кварлом, избавиться от гнетущей тревоги. Ступит ли она вновь на палубу «Черного ветра»? И если ступит, то куда поплывет? Острова ей заказаны… не станет же она склонять колени, раздвигать ноги и терпеть ласки Эрика Айронмакера. В вестеросских портах дочь кракена вряд ли примут. Можно заняться торговлей, как предлагал Трис, или пойти на Ступени и поступить там в пираты. Или…

— «Каждому из вас посылаю частицу принца», — прошептала она.

— Мне бы лучше частицу тебя, — хмыкнул Кварл. — Совсем

маленькую.

Что-то вылетело из кустов и покатилось, подскакивая — круглое, мокрое, с длинными волосами. Когда оно застряло в корнях дуба, Угрюмый сказал:

— Маленький Рольф стал короче на голову.

Люди вскакивали, хватаясь за оружие и щиты. «Они тоже не зажигали факелов, — успела подумать Аша, — но им этот лес знаком куда лучше». Миг спустя из-за деревьев хлынули северяне. Волки проклятые… еще и воют, как звери. Железные Люди взревели в ответ, и закипел бой.

Песен о нем не сложат, и ни один мейстер не запишет эту историю Чтецу в назидание. Здесь нет знамен, и боевые рога не трубят, и лорд-военачальник не созывает к себе людей, чтобы изречь последнее слово. Одни тени бьются с другими, спотыкаясь о корни, скользя по мокрой гнилой листве. Одни в кольчугах и побелевшей от соли коже, другие в шкурах и лапнике, и лишь луна со звездами смотрит на них сквозь голые ветки.

Первый, кто наскочил на Ашу, упал мертвый с ее топориком между глаз и дал ей передышку, чтобы продеть руку в лямку щита.

— Ко мне! — крикнула она непонятно кому — своим ли, врагам ли. Перед ней тут же вырос воющий северянин, держа обеими руками топор. Аша отразила удар щитом и вспорола врагу брюхо кинжалом. Он захлебнулся воем, и она, круто обернувшись назад, полоснула по лбу другого волка. Его клинок скрежетнул по кольчуге у нее под грудью, а кинжал Аши вошел ему в горло, и он захлебнулся собственной кровью. Кто-то схватил ее за волосы, но Аша стриглась коротко, и запрокинуть ей голову волк не сумел: она саданула его каблуком по ноге и вырвалась. Когда она повернулась, воин умирал с прядью ее волос в кулаке, а над ним стоял Кварл с обагренным мечом, и луна отражалась в его глазах.

Угрюмый, ведя счет убитым врагам, выкрикнул «четыре» и тут же «пять». Лошади, взбудораженные битвой и кровью, визжали, лягались, закатывали глаза — все, кроме чалого жеребца Триса Ботли. Трис вскочил на него верхом и успешно рубил врагов — придется, как видно, подарить ему не меньше трех поцелуев.

— Семь, — выкрикнул Угрюмый, но Лоррен рядом с ним рухнул, а тени все прибывали, крича и шурша палой листвой. «Прямо кусты ходячие», — подумала Аша, убив еще одного: листьев на нем было больше, чем на любом дереве в лесу. И засмеялась, а смех привлек к ней новых волков. Их она тоже убила. Может, ей свой счет открыть? Она мужняя жена, а кинжал — ее дитятко. Как славно он входит в грудь сквозь мех, и шерсть, и вареную кожу. Враг был так близко, что она чуяла его кислый дух, и тянулся рукой к ее горлу. Кинжал прошелся по ребру, северянин вздрогнул и умер, и Аша вдруг ощутила такую слабость, что чуть не упала на него сверху.

Они с Кварлом стали спина

к спине. Вокруг стонали, ругались, и отважные воины с плачем звали своих матерей. Куст сунулся к ней с копьем, таким длинным, что мог проткнуть насквозь ее вместе с Кварлом. «Лучше так, чем в одиночку», — успела подумать она, но ее родич Квентон сразил копейщика, а другой куст миг спустя раскроил топором череп Квентона.

— Девять, будьте вы прокляты! — крикнул Угрюмый. Из леса выскочила голая дочка Хагона, за которой гнались двое волков. Аша метнула одному в спину топорик. Когда тот упал, дочка Хагона нашарила его меч и заколола второго. Потом поднялась, вся вымазанная кровью и грязью, и ринулась в драку, полыхая своей рыжиной.

Аша не могла уже разобрать, где Кварл, где Трис, где все прочие. Кинжал и все ее топорики тоже куда-то делись — вместо них у нее в руке оказался короткий меч наподобие тесака. Где она его взяла, пес знает. Рука болела, во рту стоял вкус крови, ноги тряслись, между стволами падали косые лучи рассвета. Сколько ж времени идет этот бой?

Последним ее противником был волк с топором, здоровенный, лысый и бородатый, в ржавой чиненой кольчуге — значит, либо вождь, либо первый боец. Ему не нравилось биться с женщиной, и при каждом ударе он, брызжа слюной, орал:

— Сука! Сука!

Аша тоже бы его обругала, но во рту так пересохло, что она слова не могла вымолвить. Его топор грозил изрубить ее щит в лучину. Аша, пятясь, скинула с руки бесполезную деревяшку и принялась финтить вправо-влево.

Скоро она уперлась спиной в дерево. Волк занес топор, чтобы расколоть ее голову. Аша вильнула вправо, но запнулась о корни, и топор обрушился на прикрытый шлемом висок. В глазах покраснело, почернело, покраснело опять. Ногу прошило болью.

— Сука поганая, — сказал северянин, собираясь добить ее. Где-то далеко запела труба.

«Неправильно это, — подумала Аша. — В водных чертогах Утонувшего Бога труб нет. Водяные с русалками чествуют своего повелителя, дуя в раковины».

Ей виделись пылающие сердца и черный олень с огненными рогами посреди золотого леса.

Тирион

Когда они добрались до Волантиса, небо почернело на востоке и побагровело на западе. Проглянули звезды — те же самые, что и в Вестеросе.

Это утешило бы Тириона, не будь он приторочен к седлу что твой гусь. Надежно связанный, он уже перестал дергаться и берег силы, сам не зная зачем.

Волантис закрывал ворота с приходом ночи, и стражники у северного входа нетерпеливо покрикивали на опоздавших. Пленивший Тириона рыцарь занял очередь за повозкой с апельсинами и лимонами. Повозку стражники пропустили, махнув факелами, но большой андал на боевом коне, в кольчуге и с длинным мечом показался им подозрительным. Вызвали капитана; пока они с рыцарем говорили на волантинском, один из стражников снял когтистую перчатку и потрепал карлика по голове.

— Удачи во мне через край, — сказал ему Тирион. — Освободи меня, друг, и получишь награду.