Танец с драконами
Шрифт:
Лето в ту пору еще не кончилось. Роберт сидел на Железном Троне, Бейлон думал свою думу на Морском, и ничто не нарушало мира в Семи Королевствах. Аша шла на «Черном ветре» вдоль побережья, занимаясь торговлей. Зайдя на Светлый остров, в Ланниспорт и еще какие-то мелкие гавани, они добрались до Бора, где растут огромные сладкие персики. «Вот, смотри», — сказала она, приложив плод к щеке Кварла, а потом сцеловала сок, текущий по его подбородку.
Всю ночь они наслаждались персиками и друг другом; к рассвету насытившаяся, липкая Аша была счастлива, как никогда прежде.
У нее были другие любовники, кто на полгода, кто на одну ночь, но ни с кем ей не было так хорошо, как с Кварлом. Пусть он бреется раз в две недели — не борода делает мужчину мужчиной. Ей нравилась его гладкая кожа, нравились длинные прямые волосы до плеч. Нравилось, как он целуется, нравилось, как усмехается, когда она ласкает его соски. Волосы между ног у него темнее песочных на голове и мягки как пух по сравнению с ее собственной черной порослью. У него тело пловца — длинное, худощавое, без единого шрама.
Застенчивая улыбка, сильные руки, умные пальцы и два верных меча — чего еще желать женщине? Аша охотно вышла бы замуж за Кварла, но она дочь лорда Бейлона, а он простолюдин, внук невольника. В мужья не годится, но сосать ему ей ничто не препятствует. Этим Аша и занялась. Кварл пошевелился во сне, начал твердеть и скоро проснулся. Аша, накинув мех на голые плечи, оседлала его и погрузила в себя так глубоко, что не понять стало, где он, где она. На этот раз они оба достигли вершины вместе.
— Сладкая моя леди, — забормотал сонный Кварл. — Сладкая королева.
Нет, королевой ей не бывать.
— Спи, спи. — Поцеловав его в щеку, Аша прошлепала к окну, распахнула ставни. Луна, почти полная, хорошо освещала горы со снежными шапками — холодные, негостеприимные и все же прекрасные. Белые пики сверкали, как острые зубы, холмы и предгорья лежали в тени.
Море ближе, всего в пяти лигах к северу, но его отсюда не видно. Слишком много холмов на пути, слишком много деревьев. Волчий лес, так называют северяне эту чащобу. Почти каждую ночь слышно, как волки перекликаются друг с другом во мраке. Целый океан — жаль, что вместо воды в нем листья.
Темнолесье не так далеко от моря, как Винтерфелл, но на вкус Аши все же далековато. Здесь пахнет соснами, а не солью. На северо-востоке, за этими мрачными горами, стоит Стена, где поднял свои знамена Станнис Баратеон. Враг моего врага — мой друг, как гласит пословица, но враг моего друга, с другой стороны — мой враг. Железные Люди — враги северных лордов, в которых так отчаянно нуждается этот Баратеон. «Я могла бы предложить ему свое молодое тело», — подумала Аша, откинув волосы с глаз, но Станнис женат, она замужем, и между ним и островами старые счеты. Когда ее отец поднял свой первый мятеж, Станнис разбил Железный Флот у Светлого острова и подчинил себе Старый Вик именем своего брата.
В стенах Темнолесья заключен круглый холм с плоской верхушкой. На нем стоит большой чертог, в одном конце которого высится на пятьдесят футов сторожевая башня.
Замок стар, но не сказать, чтобы крепок. Она отбила его у Гловеров, а Бастард Болтонский отобьет у нее. Но кожу он с нее не сдерет: Аша Грейджой живой не дастся. Умрет, как и жила, с боевым топором в руке и смехом на устах.
Лорд-отец дал ей тридцать ладей для взятия Темнолесья. Из них осталось четыре: ее собственный «Черный ветер» и три, принадлежащие Трису Ботли. Он примкнул к ней, когда все прочие разбежались… вернее, отплыли домой, чтобы воздать почести своему королю. Если кто и сбежал, так это она, и ей до сих пор стыдно.
«Беги», — посоветовал Чтец, когда капитаны несли дядю Эурона вниз с холма Нагги, чтобы увенчать его короной из плавника.
«Кто бы говорил! Бежим вместе. Ты нужен мне, чтобы поднять Харло». — Тогда Аша еще намеревалась бороться.
«Все жители Харло, идущие в счет, находятся здесь, и кое-кто выкрикивал Эурона. Я не стану поднимать Харло на Харло».
«Эурон безумен и очень опасен. Этот его рог…»
«Я слышал его. Беги, Аша. Как только Эурона коронуют, его знаменитый глаз станет искать тебя».
«Если я выйду против него с другими своими дядьями…»
«…ты умрешь отверженной, и никто не заступится за тебя. Назвав свое имя капитанам, ты подвергла себя их суду, и негоже теперь оспаривать их решение. Приговор веча опровергался только однажды — почитай Хейрега».
Только Родрик-Чтец способен ссылаться на какой-то заплесневелый том, когда дело идет о жизни и смерти. «Раз ты остаешься, я тоже останусь», — упрямо сказала Аша.
«Не будь дурой. Сегодня Эурон смотрит на мир улыбчивым глазом, но завтра… Ты дочь Бейлона, Аша, и твои права на трон сильней, чем у дяди. Так всегда будет, пока ты жива. Тебя убьют или выдадут за Рыжего Гребца — уж не знаю, что хуже. Беги сейчас: кто знает, сможешь ли ты потом это сделать».
«Черный ветер» стоял у дальнего берега как раз на такой случай. Старый Вик — небольшой остров: она могла подняться на борт до восхода солнца и уйти на Харло до того, как Эурон ее хватится. Но Аша медлила, пока Родрик не сказал ей: «Уходи ради меня, дитя. Я не хочу видеть, как тебя убивают».
И Аша ушла. Сначала в Десять Башен, чтобы проститься с матерью. «Меня теперь, наверное, долго не будет», — сказала Аша, но леди Аланнис не поняла. «Где Теон? — спрашивала она. — Где мой малютка?» А леди Гвинессу занимало одно — когда вернется лорд Родрик. «Я на семь лет его старше, — твердила она. — Десять Башен должны быть моими».