Танец с драконами

Мартин Джордж Р.Р.

Визерис отрубил бы ему голову за подобную наглость.

— Я от крови дракона. Не дерзайте меня учить. — Дени поднялась так резко, что львиная шкура соскользнула у нее с плеч. — Оставьте меня.

— Повинуюсь, — склонился Даарио.

Когда он ушел, Дени вновь призвала сира Барристана к себе.

— Отправьте Ворон-Буревестников назад в поле.

— Но они только что вернулись, ваше величество…

— Ничего. Пусть несут дозор на юнкайской границе и обеспечивают защиту караванам, проходящим через Хизай. Отныне Даарио будет докладывать

лично вам. Воздайте ему должные почести и проследите, чтобы его людям хорошо заплатили, но ни в коем случае не допускайте его ко мне.

— Слушаюсь, ваше величество.

Всю ночь она проворочалась, не в силах уснуть. Даже Ирри к себе позвала, надеясь обрести покой в ее ласках, но вскоре велела ей уходить. Ирри, при всей ее нежности и умении, все-таки не Даарио.

Что же она натворила? Так долго ждала его, а теперь отсылает прочь. «Он сделал бы из меня чудовище, — шептала Дени, — королеву-мясничиху». Но как же улетевший Дрогон и те двое в яме? На ее руках тоже кровь. Между ней и Даарио разница не столь велика — оба они чудовища.

Лорд-изгнанник

«Что ж он так долго?» — спрашивал себя Грифф, расхаживая по палубе. Неужели они и Хелдона потеряют, как Тириона Ланнистера? Может, волантинцы его схватили? Надо было послать с ним Утку. На одного Хелдона надежда плоха: он доказал это, упустив в Селхорисе карлика.

«Робкая дева» стояла на одном из самых убогих участков длинной гавани — между накренившейся плоскодонкой, торчащей здесь много лет, и ярко разукрашенным кораблем скоморохов. Шумные соседи читали вслух свои роли и чаще бывали пьяными, нежели трезвыми.

В Валан-Терисе, как и везде после выхода из Горестей, стояла удушающая жара, но это беспокоило Гриффа меньше всего. Золотые Мечи встали лагерем к югу от города и далеко к северу от того места, где он ожидал; триарх Малакуо выступил на север с пятью тысячами пехоты и тысячей конницы, чтобы отрезать их от дороги на дельту. Дейенерис Таргариен все еще на другом конце света, а Тирион Ланнистер может быть где угодно. По милости богов его голову уже везут в Королевскую Гавань, но скорее всего он живехонек, пьян в доску и замышляет новую пакость.

— Где Хелдон? В какую из семи преисподних он провалился? — воскликнул Грифф, обращаясь к леди Леморе. — Сколько нужно времени на покупку трех лошадей?

Она пожала плечами:

— Не безопаснее ли будет оставить мальчика здесь на лодке, милорд?

— Безопаснее ли? Да. Разумно ли это? Нет. Он уже взрослый, и перед ним лежит путь, для которого он рожден. — Гриффу опротивели эти разговоры, опротивело прятаться, опротивело ждать.

— Мы так старались скрывать принца Эйегона все эти годы, — напомнила женщина. — Я знаю, скоро он должен будет смыть краску с волос и объявить о себе, но время еще не приспело. Нельзя делать это в лагере, полном наемников.

— Если Гарри Стрикленд замышляет недоброе, принц не спасется и на борту «Робкой девы». У Стрикленда десять тысяч мечей, а у нас один Утка. Эйегон — принц, о котором

можно только мечтать, и воинство Стрикленда должно видеть это собственными глазами. Они, в конце концов, его люди.

— Его, потому что им заплатили. Десять тысяч совершенно чужих людей, не считая маркитантов и лагерных шлюх, а чтобы погубить весь наш замысел, достаточно одного. Если голова Хугора стоит лордства, сколько Серсея Ланнистер даст за полноправного наследника Железного Трона? Вы не знаете этих солдат, милорд. Прошло двенадцать лет с тех пор, как вы с ними расстались, и ваш старый друг уже мертв.

Милс Тойн, Черное Сердце… Он был так полон жизни — трудно поверить, что его больше нет. Золотой череп на шесте и Бездомный Гарри Стрикленд вместо него. Права Лемора: Золотые Мечи, кем бы их предки ни были, всего лишь наемники, а наемникам доверять нельзя. И все же…

Прошлой ночью ему опять снилась Каменная Септа. Один, с мечом в руке, он бегал от дома к дому, вышибал двери, носился по лестницам, прыгал с крыши на крышу, и в ушах его гудел колокольный звон. Голова разламывалась от низких тонов бронзы и серебряных переливов — еще немного, и лопнет.

Семнадцать лет прошло с Колокольной битвы, а у него все еще сводит нутро от звона колоколов. Многие полагают, что государство погибло, когда Роберт убил принца Рейегара молотом на Трезубце, так вот: до этого не дошло бы, убей грифон оленя в Каменной Септе. Колокола в тот день звонили по ним: по Эйерису с его королевой, по Элии Дорнийской и ее маленькой дочке, по всем честным людям Семи Королевств. И по серебряному принцу, по Эйегону.

— Согласно нашему плану, принца следовало раскрыть лишь перед королевой Дейенерис.

— Это когда мы думали, что девчушка пойдет на запад. Наша драконья королева обратила этот план в пепел, а мы, по милости толстого пентошийского дурня, ухватили дракониху за хвост и сожгли себе пальцы.

— Не мог же Иллирио знать, что девочка останется в заливе Работорговцев.

— Как и того, что Король-Попрошайка умрет молодым, а кхал Дрого сойдет в могилу вскоре после него. Очень немногие из замыслов толстяка осуществились на деле. — Грифф хлопнул рукой в перчатке по рукояти меча. — Я годами плясал под его дудку, Лемора, и к чему это нас привело? Принц вырос. Его время…

— Грифф, — позвал Яндри, перекрикивая колокол лицедеев, — Хелдон идет.

Полумейстер в самом деле шагал по набережной в пропотевшем насквозь хитоне — не менее несчастный, чем в Селхорисе, когда пришел заявить о пропаже карлика. Лошадей он, однако, купил и вел за собой.

— Посмотрите, готов ли мальчик, — сказал Грифф Леморе.

— Хорошо, — вздохнула она.

Вот и отлично. Он полюбил Лемору, но это еще не значит, что ему требуется ее одобрение. Ее задачей было религиозное воспитание принца, с коим она успешно и справилась. Но молитвы его на Железный Трон не посадят — это уж дело Гриффа. В прошлом он подвел принца Рейегара, но его сына не подведет. Жизнь за него положит.