Танец сакур
Шрифт:
— Есть основания полагать, что вашу плиту вывели из строя, желая подстроить удар электрическим током. Это неподтвержденная информация, так что давайте дождемся специалистов, — побледневшая Лиза без сил опустилась на диван в гостиной. Внезапно слова Марины обрели смысл, стали реальными, как никогда. Боже, еще несколько минут, она бы нажала на кнопку, желая включить плиту, и получила бы огромный разряд тока. 380 вольт, выжить никаких шансов, обуглившееся тело, никакой надежды, никакой жизни. Лизу затошнило и она побежала в туалет. Ее сотрясали судорожные спазмы, кто так ненавилит Корнилова, что желает смерти
Телефонный звонок вырвал его из беспокойного сна — старое доброе правило: ночные звонки ничего хорошего не приносят. Лиза, мама, Марина?
— Алексей Дмитриевич, это Василий Петрович, — Корнилов и сам узнал голос бывшего генерала ФСБ и содрогнулся от дурного предчувствия. — Все живы, но в квартире Елизаветы Максимовны был оголен провод электрической плиты. Мы успели это выявить до того, как она ею воспользовалась.
Алексей почувствовал, как его сердце упало вниз, а он-то думал, такое бывает только с впечатлительными дамочками. Лиза могла умереть — отпечаталось в голове, хрупкая как мейсенская статуэтка Лиза могла лежать на полу, получив смертельный разряд тока, ощущая как ток пробегает по телу, останавливая сердце. И всего лишь из-за того, что имела глупость связаться с ним, из-за того, что он, не разобравшись в подлой японской интриганке, не сдержал самого себя Корнилов сжал голову руками.
— Как вы могли это допустить? Я же говорил вам, охранять ее каждую минуту, каждую секунду? — Алексей срывался на крик, чего не позволял себе почти никогда, а сегодня позволил уже второй раз, но он слишком отчетливо представлял, какой конец мог ожидать Лизу. Однажды на стройке офисного центра Алексей видел последствия с нарушением правил безопасности обращения с электрооборудованием — страшный ожог рук, ампутация, а затем смерть от остановки сердца. И то же самое ждало Лизу. Корнилов представлял, как она в одном из своих полупрозрачных домашних одеяний с улыбкой на лице включает плиту, ее тело содрогается, один раз, другой, и девушка падает на холодный пол.
— Через три часа жду предложения по дальнейшему обеспечению безопасности Елизаветы Максимовны, — Алексей уже был готов положить трубку, когда услышал Лизин голос.
— Дайте мне поговорить с ним! — резко заявила девушка, хорошо хоть не расклеился, — подумал Корнилов, но, наверное, это придет позже.
— Алексей, ты должен все мне объяснить, все, что происходит, — ее голос царапнул даже не по нервам, а по сердцу, — Я так не могу, не понимая, что происходит. И еще, — она на мгновение замолчала, — Нам нужно встретиться с тобой, я должна сказать тебе кое-что важное, — Он не мог, не желал с ней встречаться, только не сейчас.
— Говори сейчас! — резко бросил Алексей.
— Я так не могу, не могу говорить об этом по телефону, — сникла Лиза.
— Не можешь и не надо! — Корнилов не мог заставить себя говорить с ней не столь резко, хотя и понимал, что Лиза сейчас, как никто другой нуждается в утешении.
— Алексей! — повысила голос девушка. — Я не знаю, чего и кого бояться. Ты должен мне все объяснить.
— Достаточно и того, что я знаю, кого бояться, — бросил Корнилов. — Что делать дальше, буду решать я, это понятно? — Алексей подошел к окну и резко распахнул его, разговор с Лизой лишал его сил и воздуха в легких.
Боже, как же она хотела возмутиться, закричать на него и посоветовать заниматься собственными делами, а не решать, что делать ей, но было ли у нее на это право? Скорее всего, нет, если бы не охранники, приставленные Корниловым, вполне вероятно, ее уже не было бы на этом свете. Если бы не сам Алексей, не было бы всей этой опасной и непонятной истории. Если бы не он, не было бы ребенка, о котором она не смела и мечтать.
— Понятно, — тихо согласилась Лиза. — Но все равно нам нужно поговорить, и я не могу ждать. Когда ты приедешь в Москву?
— Нам с тобой не о чем говорить, — отчеканил Алексей. — Все, что можно мы уже друг другу сказали, а ты еще и показала мне, — он усмехнулся. — Поэтому для тебя не важно, когда я приеду в Москву.
Внутри у Лизы что-то оборвалось, что-то, что еще давало ей надежду, призрачную и тонкую, словно паутинка.
— О, мне прекрасно понятно, — четко произнесла она. — Я же все тебе показала! — а сама подумала, что показала ему еще не все, и улыбнулась, грустно и загадочно.
— Лиза, ты слышишь меня? — как странно слышать его голос, когда надежда умерла.
— Слышу, — нехотя ответила Лиза.
— Я хочу, чтобы ты уехала из Москвы. В какой-нибудь маленький город, маленький дорогой город, в Баден или Лихтенштейн.
— Алексей, ты сошел с ума! — Лиза все-таки повысила на него голос. — Я не могу уехать из Москвы, у меня здесь дела и обязательства. Тем более в такое захолустье! Ты вообще видел хоть одного человека, который хотя бы просто был в этом твоем Лихтенштейне?
Алексей улыбнулся, хоть и против своей воли. Сильный ветер и дождь, врывавшиеся в распахнутое окно проясняли мысли и хоть немного очищали душу.
— Я был в Лихтенштейне, и ты не раз видела меня, — он продолжал улыбаться, Лиза почувствовала эту улыбку и медленно опустилась на диван — пережить разговор со злым Корниловым было куда проще. — Пойми, это вопрос не моих желаний. Очевидно, обеспечить безопасность в маленьком, почти закрытом городе куда проще, чем в Москве. Сколько мне еще будет везти: сначала самолет, в котором должны были лететь мама с Мариной, потом эта твоя плита, — Корнилов устало вздохнул, и это почти сломило Лизу. Сколько потерь он может пережить? Чужой, озлобленный человек, отец ее ребенка.
— Белладжио, озеро Комо. Крошечный и очень дорогой город, я поеду туда, — Лиза решила, что это лучший вариант — провести несколько недель в окружении замерших в межсезонье прекрасных и суровых Альп, снова сходить в тот магазин, торговавший кружевами, поблагодарить старушку. Да и к тому же, она сможет сколько угодно ездить в Милан и даже слетать в Париж.
— Хорошо. Василий Петрович все решит, — отрывисто сказал Алексей, немного подумав, и отключил телефон, а Лиза еще долго слушала тишину, в которой совсем недавно звучало его дыхание.